Утро вдовца

Постепенно, я вошел достаточно глубоко, чтобы считать себя победителем, и ждал главным образом, сигнала от неё.

Он последовал быстро, - Янка чуть сильнее задрала ножки, обхватывая мои бока, и ладошкой чуть прихлопнула по моей правой ягодице... Я, как не сложно догадаться, сорвался с цепи, обрушивая вес в её влажную узкую норку, без раскачки, но от души, по самые яйца, так что девочка, которая давно моими стараниями не девочка, глубоко, застонала, сквозь оскаленные белые зубки выдохнув что-то вроде:

\"Да-а-авай!\" и всем худеньким телом подаваясь навстречу моему члену...

Впрочем, уговаривать меня уже было не надо. Я, едва почувствовав её желание, уже ритмично заработал, \"натягивая\" свою \"подружку\" почти что во всю ивановскую, - опираясь на локти и энергично работая тазом. Сероглазая красотка, едва отошедшая со сна - это, я вам скажу, замечательно... Наверное, больше всего я люблю именно этот момент, когда все только начинается, - когда наши тела движутся все более и

более синхронно, я ощущаю её острый запах, и вижу отражение каждого своего движения на детском личике... Чувство такое, будто мой член пронзает Янку от промежности до горла, такая она тесная изнутри и миниатюрная снаружи, так остро она реагирует на мои \"выпады\". Вот она жмурится, скалит зубки и облизывает губки, вот личико искажается... Я, чувствуя приближение своего над ней триумфа, в очередной раз мощно, но нежно, въехал в неё, членом раздвигая её жаркую тесноту, и ощутил, как худенькое подростковое тело начинает непроизвольно биться подо мной в первом оргазме. Девочка жалобно вякнула, тяжело выдохнула и резко

прекратила движение,неподвижно смакуя самые острые ощущения... Да,

тринадцатилетняя школьница Янка, - это не семнадцатилетняя Танюша... Танюшку я могу ласкать часами, смакуя её упругое, нежно-зрелое тело, то яростно вонзаясь в неё, хлебая удовольствие полной ложкой, то выходя и наслаждаясь её чудными грудями, бедрами и коленками - для меня это как минимум не меньшее удовольствие.

Потом мы все-таки соединяемся, я особенно люблю её брать сзади и сбоку, лежа рядом, и целенаправленно идем друг навстречу другу. Мы опытные, \"приработанные\" любовники, и наши синхронные движения приводят меня и мою старшую к одновременному, волной накрывающему экстазу, нежному и изматывающему...

То ли дело Янка. Девочка, конечно, просто еще мала, да и практикую я с ней меньше (в Таньку, по секрету, я попросту влюблен, а с Яной у нас пока помимо обычной близости - только секс). Она берет свое нетерпеливо, по-детски, и не шибко-то думает о моем удовольствии, что заметно и в других сторонах жизни - скажем, ни делать нормально минет, ни приготовить толковый завтрак она до сих пор не умеет, - все как-то наспех, без души... Хотя, может я малость предвзят.

Янка уже перестала дергаться подо мной, плотно сведя на моих боках ляжки и покусывая мою шею... Я, разумеется не был удовлетворен таким быстрым исходом - мои яйца все еще держали заряд, а член решительно распирал её влажные ноженки...

Ебать, ебать и еще раз ебать, как завещал великий ... кто-то. Однако по настоящему расслабиться я все же не мог, - чтобы в запале не повредить Янкино естество, мне все время приходится буквально висеть над ней, опираясь руки, как при отжиманиях, и полностью упасть в девочку я не мог. Все таки - специфика. В упор не понимаю педофилов, мечтающих о десяти- и восьмилетних нимфетках - они-то, скажите на милость, как все это планируют проделывать?! Нееет, созревшая

семнадцати-двадцатилетняя девушка лучше во всех отношениях. И тридцатилетняя лучше. С годами начинаешь понимать. Жениться, что ли... Только Янке не говорите, что я такое сказал.

Убьет, нахрен. Тем не менее, удовлетворять желание было надо, и зрелище её трогательно расслабленного после оргазма личика только подбивало на подвиги. Я добился от неё сосредоточенности, покусыванием сосков и поцелуями, и для разнообразия перевернул Янку лицом вниз, заставив согнуть тонкие коленки. Мой друг быстро нашел дорогу в природой проложенную для него ложбинку под ягодичками девочки, и

уже не стесняясь в средствах, я старательно и целенаправленно покрыл Янку сзади, положив ладони на крепкие острые грудки. Так Янку можно натягивать с большим проникновением, не опасаясь за нежную потаенку, и я закончил уверенно, сильным рывком подмяв её под себя, и краем глаза отмечая, как здорово смотримся мы в зеркальной дверце стенного шкафа-купе, - здоровый волосатый мужик и нежная, как газель, с тонкими щиколотками, маленькой грудью и торчащими косичками девочка...

Её, как всегда ошарашенную моим мужским напором, в такие секунды невозможно было узнать - скуластое личико заострилось, миндалевидные серые глазенки округлились от напряжения, а губки полураскрыты... К моему удовлетворению, к тому моменту когда я мощными толчками начал посылать семя в её узкое лоно, Янка зажмурилась, и в такт твоим ударам, сотрясающим её крохотное тельце, застонала... Кончили мы

редким манером - одновременно. Янка на этот раз протяжно и не женственно, но возбуждающе замычала, вдавливая мое естество в себя и напирая крепкой попкой, а я только крепче сжимал любимые, нежные и упругие титечки и сосредоточено спускал... Можем же, когда захотим.

Я мягко вышел из её ставшего скользким лона, и прилег рядом, поглаживая крутое бедро и покрывая мелкими поцелуями порозовевшие щечки и нежную шейку девочки.

- Ох... Папка... Как мне теперь ... до ванной-то дойти... - прошептала Янка, подергиваясь в запоздалых конвульсиях и машинально потираясь ягодичками по моему умиротворенному другу, медленно теряющему силу, - Так оттрахал, что ног не чувствую! Ты че такой, как зверь сегодня, а?

- Не \"че, а \"что\". А кто жаловался, что я одну Таньку люблю, на тебя внимание не обращаю? - напомнил я рассеяно.

Это было отчасти правдой. Таньку я имею каждый день. Как только смогу - в постели, стоя в ванной утром, в обеденный перерыв стоя же на кухне, вечером на диванчике перед теликом, да еще время от времени в промежутках старшая дочка по собственной инициативе делает мне шикарные отсосы. Янке же обычно задираю юбчонку, когда она возвращается из школы вечерами - черт, все таки я педофил и

школьная форма меня заводит не на шутку. Иногда вот так залезаю к ней в постель с утра, иногда мы с Таней берем её в нашу спальню и устраиваем праздник тела на троих. Иногда специально уединяемся. Но опять таки - чаще когда Тани дома нет, и цинично выражаясь, нет выбора.

Но... Я понимаю, что со мной Таня не останется. Да и сам не хочу, - и у меня, и у дочки должна быть своя жизнь, ей нужен парень-сверстник, да и мне неплохо бы жениться... Однако сейчас нас с дочерями никто не торопит, и они все ж еще мелкие, и я - не перезревший вдовец. Поэтому я должен понимать, что надо уделять Янке больше времени - и в сугубо постельных делах, и в простом общении. Помимо прочего, я и сам кровно в этом заинтересован - довольно скоро наступит момент, когда Янка станет единственной женщиной в нашем доме, и неизвестно насколько.

Надо её к этому готовить. Да и замуж ей еще. К этому тоже.

- А тебе и не надо никуда идти, - отвечаю, поглощенный этими мыслями, - На руках отнесу...

Я встаю с постели и легко поднимаю на руки худенькую девочку. Отражение в зеркале недвусмысленно, - голый дикарь с здоровенным болтом и волосатой грудью тащит восхитительно юную, хрупкую и невинную девчушку на руках, плотоядно разглядывая тугие дойки и коротенькие, похожие на морковки, пшеничные косички, свесившиеся вниз... Несомненно, дикарь озабочен тем, чтобы побыстрее найти темный уголок, чтобы порушить чистоту невинности, насладится юностью, словом -