В весеннем лесу

- Надеюсь они тебя хорошо рассмотрели? – со смехом спросил я.

- Вот тебе, вот! Получай ! – Настя стала брызгать на меня холодной водой и принялась щекотать мокрыми руками. Пришлось уйти в глухую оборону – спрятаться под одеяло.

Настя начала греметь ложками и поварешками, весело приговаривая:

- Сейчас напечём блинчиков, варенье есть, чай с лимоном.

- Кофе свари.

- Всё что пожелаете, мой господин, - присев в изящном поклоне, ответила она.

Настя надев наушники, слушала музыку. Энергично размешивала тесто для блинов, одновременно приплясывала, крутя голой попкой. По комнате поплыл запах, свежее сваренного кофе, « терпеть ненавижу растворимый», затрещало масло на сковороде. Пора одеваться и идти умываться, решил я.

Освежившись, я сел за стол и энергично застучал вилкой по тарелке. Настя плюхнула мне, со сковородки, горячий, румяный и аппетитный блинчик. Быстро, пока не остыл, намазал его вареньем, свернул в трубочку и в рот. Глоток чёрного кофе и Кайф!

Очередной блинчик я попросил, уколов Настину попку вилкой.

- Ой! Ещё раз так сделаешь - получишь, горячей сковородкой, по башке! - строго заявила Настя. Решив не рисковать, добавку я стал просить, нежно поглаживая Настины ягодички. Когда я, в охотку, умял дюжину блинов, Настя завопила:

- Васька, ну ты и троглодит! Тебя легче удавить – чем прокормить! Брысь из-за стола, а то я сама голодная останусь.

Притворно, не довольно бурча, я завалился на кровать. Наблюдать как Настя завтракает. Тут в паху недовольно, зашевелился член, заявляя свои права:

- Ты вкусно позавтракал. А я – голодный! Не гоже обижать друга, решил я. Разыграю-ка я, импровизацию!

- Только сравнялся с голодными и на тебе – брысь! Блины такие маленькие, да ещё горелые! Кафе – дрянь – вскипел, - ныл я.

- Врёшь ты всё. Вон с каким аппетитом ел, - не подалась на провокацию, спокойно сказала Настя.

- И в постели ты нечего не умеешь! Ледышка – худышка!

Это её зацепило, широко раскрыв рот, от удивления, она уставилась на меня.

- Наигрался я с тобой, теперь брошу.

- Лучше отобью у Володьки Машу, она баба ядрёная, с такой в постели не замерзнешь.

Её широко раскрытые глаза, стали наполняться слезами. Только истерики мне тут не хватало.

- Маша – красавица! А какие пироги печёт – язык проглотишь, - дожимал я.

Последившие её действия застали меня врасплох. Настя схватила мокрое полотенце, сдёрнула с меня одеяло и стала лупить меня полотенцем. Настя рычала как разъяренная кошка, нанося очередной, болезненный удар. Она, предусмотрительно, отскакивала, не давая мне выхватить у неё полотенце. Гоняться за ней голым по комнате – в мои планы не входило. Я взвыл от боли и забился в угол кровати, к стенке. Тут она осторожность и потеряла. Стремительный бросок, кратковременная, ожесточённая борьба. И вот я победитель! Положив Настю на лопатки, я оседлал её, прижав её руки своими коленями к кровати. Иппон – япона мать – чистая победа!

Свитер распятой жертве я завернул к шейке. И стал не больно но быстро шлёпать её грудки, мял её титьки и щипал за соски, приговаривая:

- Вот и попалась та что – кусалась! Сейчас эти наглые титьки – мне за всё ответят.

- А блинчики у тебя объедение! Я люблю тебя, стройной и грациозной. И трахаться с тобой здорово!