Властная госпожа Елизавета

Наши камеры были в пяти шагах друг от друга, мы всю ночь тихонько разговаривали и почти не спали. Адреналин играл в моих жилах. Мое тело горело огнем от стыда и унижения, сегодня меня опустили так - будто я конченая шалава. На меня надели тюремную робу и посадили в клетку, а чужой мужчина лапал мою девушку и называл шлюхой. Все эти мысли терзали меня. Еще эта бумажка которую надо выучить...

Утром за нами пришел Геннадий Алексеевич. Нас с Настей выгнали на улицу,прямо в центр огромного двора, где уже ждала Лиза с ошейником и кожаным ремнем в руках.

Геннадий и Елизавета были тепло одеты, мы же в том в чем были вчера, Настя закрыв руками грудь дрожала от холода. В середине площадки, стояла табуретка.

-Ну что скотина выучил текст? - грозно спросила она.

-Да выучил. - униженно сказал я.

-Вставай на колени и громко кричи!

Я словно смерд, разорванный унижением и гневом, опустился перед ней на колени. Внутренний голос пытался успокоить меня, в глазах стало искрится от такого позора.

-Быстро начинай! Чем быстрее закончим тем быстрее твоя потаскуха отправится в тепло, пожалей ее.

Я посмотрел на залитые слезами глаза Насти и на ее озябший вид. Что же, придется подчинятся...

-Ваше высочество Госпожа Елизавета Викторовна...

-Громче скотина! -крикнула она.

-Ваше высочество Госпожа Елизавета Викторовна, с этого момента я становлюсь вашей вещью и вашей собственностью. Вы становитесь моей Госпожой и хозяйкой. Я обязан подчинятся всем вашим командам и выполнять любые ваши приказы. Я обязан всегда, в вашем присутствии стоять на коленях, если вы не прикажите занять другую позу. У меня больше нет имени - я раб. Моя воля и личная жизнь всецело принадлежат вам. Говорить мне запрещено, можно только мычать и скулить. За неподчинение или отклонение от обязанностей, следует наказание, которое вы сами для меня определите. Я горжусь быть вашим рабом, спасибо вам за вашу доброту!!! Все выше пересказанное действует пожизненно и повсеместно!!!

-Молодец! Хороший раб! Теперь ложись животом на табуретку, снимай штаны и считай удары.

Я спустил свой срам и лег. Настя попыталась отвернутся чтобы не видеть как меня будут пороть, но Геннадий развернул ее обратно и приказал смотреть. -Смотри как твоего паренька будут сечь!

Елизавета подошла ко мне и начала бить. -Ноги раздвинь пидор... Шире сука! И кричи удары!

-Разз...Два...Три...Четыре...

Я корчился от сильной боли, она с садизмом била все сильнее и сильнее, пытаясь попасть между ног и раздвигая их своими сапогами. Число ударов перевалило за 30, а она не собиралась останавливаться. Вдруг в моей голове что то щелкнуло и я вдруг ощутил свою беспомощность и покорность. Во мне что то говорило - это твоя госпожа, а ты смерд, ты уже потерял свою честь и достоинство - упади, заплачь, умоляй о пощаде!

Вдруг я заревел и со словами -Умоляю ненадо больше, прошу вас! Я все осознал, я раб, я раб!!! Упал к ее сапожками и стал их целовать. Она пнула мне в лицо своим острым носочком и громко засмеялась. Она повернулась к Геннадию - Вот видишь дорогой как такие кабели быстро ломаются?! Еще неделю назад он сидел в дорогом кресле и отдавал мне приказы, а теперь это животное просит пощадить его!

Я знал как это выглядит со стороны. Меня только что публично выпороли, унизили и теперь я реву как шлюха, лежа у ног моей мучительницы и слезно прошу не бить меня. Мое достоинство было уничтожено, а воля сломана. И все это видит моя девушка.

-Встать на колени сука! - с упоением крикнула она.

Своими изящными тоненькими пальчиками она застегнула на мне ошейник. Я закрыл глаза от стыда, опустил по швам руки и не смел пошевелится. Мне трудно передать что я чувствовал в тот момент, было так стыдно, было так унизительно. Я насекунду приоткрыл глаза и увидел те самые хищные черные глазки, которыми когда-то так восхищался. Теперь я понял что за ними скрывалось - эта хищная, дикая кошка, которую я обидел, она вольная и гуляет сама по себе, а я пытался приручить ее. Она смотрела сверху вниз, как на жертву которая попалась в ее сети.

Я ощущал ее силу, ее власть, ее характер... Ее руки затягивали кольцо моего позора и унижения. Я чувствовал как с каждой секундой становлюсь податливым и покорным...

Ее стройные, длинные ножки в блестящихлеггинсах, вызывали возбуждение в низу. Инстинктивное желание обладать женщиной, смешивалось со страхом и слабостью.

Смачно плюнув в мое лицо, она приказала натянуть штаны и ползти в дом.

Шли дни. Жизнь, если ее так можно назвать, кипела! Я уже понемногу стал привыкать к Лизеной грубости и жестокости. Наше с Настенькой существование проходило по ее строгим правилам, которые мы старались не нарушать.