Январь. Продолжение

«Час уже прошёл... Ничего у нас в стране не измениться. Даже снег зимой, и тот такой же, как и в прошлом году, только значительно больше».

Сколько прошло уже «после того»? Года два с половиной? После рождения дочери Людмила Алексеевна изменилась. Не было на ней уже тех красивых шелковых халатов, а в основном уютные, теплые байковые или махровые. Стрижка и покраска волос стала не регулярной процедурой, а почти праздником. Появился небольшой животик, целюлит на бедрах отложился сверх меры. Николай всё это видел, и замечал. Как и, иногда, красные глаза. Но от чего? То ли от бессонных ночей, то ли ещё от чего, он не знал. Не его она теперь..

Но однажды, как обычно, привозя домой ей документы, застал и вовсе печальную картину — она плакала. Тихо, по-женски плакала. Утром, он зашёл на кухню, а она стояла спиной и по её щекам тихо текли слёзы. Он потом уже думал, разбирался: «Если б не те слёзы. Чтоб было? Так бы и вышел молча и тихо? И оставил разбираться их самих? Или это женская «замануха»?» Не смог, не сдержался.

Закрыл плотно входную дверь, потом проверил замки. Подошел и обнял сзади. «Надоели мне её слёзы». Она откинула голову и уткнулась затылком в его грудь. Прижалась спиной. Николай скрестил руки у неё на плечах, потом опустил их ниже на налитые груди. «Ничего себе». Они и раньше не были маленькими, а сейчас просто огромные. Потом развернул её и посмотрел в глазища. И ничего не прочитал в них, вообще ничего, уставшие красные глаза. «Сейчас я покажу, кто ты».

— Где малая?

— Покормила. Спит.

В спальне была новая мебель, даже кровать была другая, длиннее и шире. Домашний халат распахнулся, а под ним — такие же уютные хлопковые трусы. «Мда... « Когда он их стягивал, то обнаружил ещё одно шокируещее открытие — Людочка почти перестали брить у себя меду ног. Отступать было поздно. Вся его одежда слетела почти в одну секунду. Но входить он не спешил. Лег рядом — поцелуи в губы. Потом в шейку — тихо. Хотел опуститься на грудь, но побоялся — кормит ребенка как-никак. Его рука уже свободно гуляла, по её телу, распахнула ноги и начала перебирать складки нижних губ. «Как их стало много». Реакция была, но не такая, как раньше. «Что-то не так». Поцелуи в привычные места почти не работали, рука сверху её входа не могла найти привычные точки. «Нужно по старинке». Он стал на колени перед ней и с первой попытки вошел. Эти чувства были новыми. Его член обволакивали мягкие складки, они были глубокие, мягкие, горячие. Но не было того чувства упругости и сопротивление, какое тут встречалось раньше. Сколько ему потребовалось сделать движений для того чтобы что бы понять, что под ним не та Людочка, какую он, и его член помнил раньше, он уже и не помнит. Это была другая женщина. Нет внешне, и по паспорту это был тот же человек, но в сексуальном плане, это было некто иной.

Она лежала под ним, тихо постанывая, глаза закрыты, нижняя губа прикушена. «Нет, так не пойдет». Он плавно вышел из неё, и, подвинув её ногу, лег рядом на бок. «Глубоко у неё тут... где-то было». Он ввел два пальца во влагалище, смазки было много, двумя он покрутил в разные стороны, нашел точку почти на внутренней части живота, прижал её сверху поцелуем — изнутри массажировали пальцы, а сверху — губы и язык. Два пальца мало, их стало три — и опять внутри им было вольготно. Николай чувствовал, как её кожу он натягивает своими пальцами и она выдувается тремя бугорками. Её стоны стали глубже и протяжнее, она попробовала сама прижать свои груди руками, но они отдернулись. «Больно ей всё-таки... «. И он решился — ввел четыре пальца внутрь, сжал их и таким кулаком начал вращать, вначале легонько, потом все настойчивее и настойчивее... И Людочка откликнулась, вначале протяжным стоном, её глаза распахнулись, как будто увидели новую звезду. Дыхание стало сильнее и чаще, и... всё... этого оказалось мало... «Нельзя останавливаться». И Николай решился — он нежно вынул из неё пальцы, потом сжал ладонь лодочкой, вдавливая свой большой палец до хруста сухожилий, провел ладонь вдоль губ, смачивая его соками, и начал опять плавно вводить. Четыре сжатых пальца проходили легко, но всю ладонь пришлось ввинчивать, и когда он достиг этого, то впервые на ощупь мог попробовать внутренности женщины. Теперь он понял, что никуда её оргазм от него не денется. «Вот шершавая стенка, что возле живота, вот матка, упругая и твёрдая, а это что твердое, копчик?» И только он коснулся её как Людочка чуть не села:

— Ой, как хорошо.

Теперь нежнее эту стеночку, ещё, ещё... Это было нечто: первыми начали, почему-то, дергаться пальцы на ногах, потом лодыжки, потом колени, после этого её таз заходил ходуном. Она лежала уже сжав ноги, и каждая её конечность дергалась в своем ритме. Николай прекратил всякие движения внутри, но пока ладонь не вынимал, а сделал это, когда конвульсии уже закончились. Она повернулась к нему — и он увидел опять слезы.

— Ты чего?

— Я кончить месяцев девять не могла, ну думала, всё пипец, так и останется это со мной. Знаешь, как тяжко это понимать? Вначале с малой ходила, потом... — и опять слезы закапали. Исследователь, ты мой. Спасибо тебе, — теперь блаженство на губах, и в глазах.

Он поцеловал её в губы, повернул её на живот, и Людочка благодарно подняла навстречу ему попу. Она поднялась на руках, спина выпрямилась. Он ввел свой член и начал ритмично, уже для самого себя, входить и выходить из неё. И тут что-то было не так, её груди раскачивались, как огромные тяжеленые маятники, их вес и амплитуда были такими большими, что кровать начала скрипеть и опасно расшатываться. «Черт, сейчас еще поймаем резонанс — разнесем весь дом». Он надавил ей на плечи, и она прижалась ими к простыне. «Опасное дело — иметь кормящую мать». Кончать внутрь он постеснялся — хорошего понемножку.

Уходя, он улыбнулся себе — «из любовника стал любовником».

На следующий день зашел аптеку — но презик покупать не стал. «Это уже не мои заботы, а Андрея». А вот к интимным гелям начал присматриваться. Но дородная тетка-фармацевт, уставившись на него, перебила все желания о чём-то спрашивать. Зато в секс-шопе молоденькая девчушка, лет двадцати, сразу поняла, что ему нужно:

— Возьмите этот, он сладкий.

«Сладкий? А при чём тут одно к другому? Ладно, с экспертами не поспоришь». И купил его.

А через пару дней получил от неё СМС-ку: «Приезжай сегодня, в обед».

Она встретила его в красивом халате, на лица присутствовала косметика, и волосы были уложены, а когда разделись — то он под рукой почувствовал, что волос в паху стало меньше, а между ног совсем исчезли. «Вот молодец, берет себя в руки». Прелюдии, как таковой и не было — поцелуи в губы, немного в шейку, и Людочка распахнула свои ноги, навстречу ему — желание чувствовать себя женщиной пересилило все остальные долги. Он взял приготовленный тюбик с гелем выдавил на пальцы правой руки и тут понял, что закрутить его будет непросто, тем более что крышечка куда-то закатилась в складки простыни. «Вот идиоты. Выпускают гель, а об аппликаторе забыли». В правой ладони гель, в левой тюбик, но он справился — нашел эту маленькую черную заразу, и одной рукой завинтил её на место, предварительно ещё раз смачно смазав руку, и уже привычно вкрутил «лодочку» ей внутрь...

Отходила она долго, тихо дышала, почти не слышно. А ему надоело уже её ждать — аккуратно повернул на бочек. Идиллическая сцена: удовлетворённая женщина лежит на боку, и, не открывая глаз, глубоко дышит. Он потрогал свой член рукой — боец, как всегда, был готов. И пристроился к ней. Взял смазки с её влагалища и смазал еще одну дырочку. Она, не открывая глаз улыбнулась, еще раз смазал член и приставил. Неожиданно Людочка обернулась, и открыв глаза, поцеловала его.

— Только осторожно.

Николай этой её дырочкой не пользовался ни разу. Тогда ещё, раньше, он попробовал раз пальцем войти, но услышав «Не хочу туда», оставил все попытки, да и не зачем было, всё и так было хорошо.

Но сейчас — не тот случай. Он пристроился к ней и приставил голову ко входу, и тут почувствовал, как Людочка сама стала надвигать свою попу навстречу, потом положила руку ему на бедро и стала прижимать его к себе. Колечко расступилось, и перед ним открылся новый мир. В нём всё было не так. Колечко ануса сжимало член в одном месте, а дальше была свобода, он не ощущал никакого противодействия. Как будто кольцо одели на член.

— Ой, какой ты молодец. Как нежно, — глаза её закрыты, голова уже не лежит на подушке, а приподнята.

Он вошел почти до конца, и не встретил никакого сопротивления, наконец-то он может куда-то поместить весь свой член. Немного поменял угол, и стал нежно его вынимать, потом опять вперед. Но тут головкой он ощутил, что уперся во что-то твердое. «Это копчик?» А Людочка распахнула глаза, и —