Эротический обмен

Я легонько провел пальцами по лицу. Рука была маленькая и легкая, а ее прикосновение - еле ощутимо. Я погладил себя по шее, вслушиваясь в ощущения, от которых по коже побежали приятные мурашки. Словно посторонний зритель, я следил за движениями тела и в то же время ощущала их. Вот кончики пальцев потрогали плечо, затем шею. Ладони легко скользнули вверх и вниз, нырнув в вырез купальника. Рука погладила грудь, сначала легонько, потом сильнее. Незнакомое приятное тепло разлилось по телу. Красивые движения в зеркале слились с проникающим восторгом, руки непроизвольно ласкали плечи, затем снова прикоснулись к груди.

Уже возбужденная грудь легко отзывалась на ласки. Я провела по ней рукой поверх шелковистой упругой ткани, опустилась ниже, на живот. Руки легко скользили по животу, гладя его. Я раскинула руки в стороны и слегка потерлась спиной о шелковое одеяло, впитывая его приятную скользкость. Я вытянулась на спине, затем распласталась, любуясь собой в зеркале. Не было ни малейшего желания перевернуться, схватить, сжать кого-то, как это обычно бывает у мужчин. Не было ни малейшего желания перейти к каким-то активным действиям. Все возбуждение выражалось только в желании раскрыться, отдаться, лежать и ждать того, кто придет и возьмет тебя. Не было даже никакого конкретного сексуального образа, а лишь какое-то общее неясное, но очень желанное ощущение.

Отдавшись этому ощущению я стала мягко и энергично гладить себя, пытаясьнайти то самое заветное место, которое принесет мне полное наслаждение, не находя его и понимая, что это место у меня - все тело. Я уже не смотрела в зеркало, а, закрыв глаза и питала себя внутренними ощущениями.

- Ах, какая я красивая, - застонала я в экстазе, - боже, какая я красивая. Возьмите меня, возьмите...

Я раскинулась на одеяле, бедра непроизвольно приподнимались.

- Да, да, - шептала я, - в меня, войдите, хочу, хочу...

И тут же почувствовала, как чьи-то руки жестко прижали меня между ног. Сладкая мука удовольствия пронзила все существо. Это было и более приятно, чем гладить себя самой, и достаточно болезненно. А между тем жесткие мужские пальцы что-то раздвинули прямо через ткань и впились в меня, найдя то самое мучительное место наслаждений.

Пытаясь заставить эти пальцы двигаться правильно, я завертела бедрами, а затем, корчась, как змея, придавленная ногой, стала стягивать с себя одежду.

Мужчина ловко стянул с меня купальник и колготы, и прижался грудью к моим грудям. Невыносимое ощущение взаимного слияния и желание продлить его заставили меня еще раз выгнуться и полностью раскрыться перед ним. Его пальцы легонько мяли меня, а затем нашли самое чувствительное место и стали гладить его. Каждое его прикосновение вызывало острое удовольствие, я не могла справиться с собой. Я застонала, и вдруг сладкий спазм прокатился снизу вверх сначала раз, затем еще и еще. Тепло, как выстрел, бросилось из живота к груди, и я физически почувствовала, как нагрелась кожа шеи и лица. Затем острота ощущений как-то вмиг притупилось, и у меня возникло лишь одно желание - не дать разрушить наш телесный контакт. Не сознавая своих действий, я подползла под его тело и замерла.

Медленно-медленно приходя в себя, я все еще чувствовала в себе его прикосновения. Мужчина пошевелился. Я обхватила его за шею и крепко прижала к себе, пытаясь удержать. Он обнял меня, прижался, и я почувствовала приятную упругость в его брюках, которые он так и не снял. Я погладила его по спине, по бокам, а затем уверенно расстегнула пуговицу на поясе и залезла рукой внутрь. Закрыв глаза, я опустила руку вниз и тихонько сжала его так, как это было бы приятнее всего мне самому в образе мужчины. Странно, что хотя раньше во мне не наблюдалось гомосексуальных наклонностей, это прикосновение не вызвало никаких отрицательных эмоций.

Наоборот, моя рука будто бы даже обрадовалась. Я тихонько сжала его рукой еще раз. Он застонал и потянулся в мою сторону. Движения его были сильными и грубыми, но именно это и возбуждало меня. Уверенно и нежно я ласкала его, чувствуя, как он отвечает на мою ласку движениями тела, и это сильнее всего радовало меня. Под моими руками он потихоньку приобретал упругость, рос, и это вызывало странное желание продолжать ласкать его, чтобы он рос еще больше. У меня появилась надежда, что он все же станет твердым, но он вдруг изогнулся, вскрикнул, и его сила упруго забилась у меня в руке.

Видимо, он хорошо понял все произошедшее. Замерев, он лишь крепче обнял меня, и мы застыли в таком положении. Затем он резко встал. Постепенно приходя в здравый рассудок, я открыл глаза. Мужчина, Машка в моем теле, сидел у меня в ногах.

- Ну? - спросил я себя своем полузнакомым голосом.

- Ой-ой-ой! - я с удовольствием потянулся, и обнаженное женское тело в зеркале тоже потянулось. Возбуждение не пропало, оно осталось, но было не резким, а каким-то приглушенным, похожим на здоровый зуд чистой кожи после парной.

- Замечательно, - констатировал я, - лучше не бывает. Хорошо поигрались. Теперь давай по всем правилам, как положено.

- Ты играй, но не заигрывайся, и тело мое не порть, - строго сказала Машка, - а то удовольствие получишь ты, а девять месяцев расхлебывать буду я. Что с телевизором делал?

- А ты что сделала? - я с изумлением уставился на мелкую красную сыпь на груди мужского тела, которой у меня еще утром не было.

- Чем ты чувствительность восстанавливал? - вопросом на вопрос ответила Машка.

- Телевизором. - Нехотя признался я.

- А я димедролом. - призналась Машка.

- Так у тебя ж на него аллергия!

- Потому контакт и восстановился, - она почесала сыпь, - не бойся, сменим сознание, и аллергия пройдет.

- Ну и как тело? - мне были интересны ее ощущения.

- Какое-то оно грубое, - удивленно ответила она, - возбуждения никакого, чувствительность нулевая, и все время кого-то смять, сдавить, изнасиловать хочется. Или засунуть что-нибудь куда-нибудь.

- Ну и засунь, - посоветовал я, - в меня.