Жара

Ее запах.

Ее глаза.

Ее кожа.

Ее лоно.

Время остановило свой бег. Мы замерли на краю вечности, соединившись в единое целое. Два существа, слившихся в одно.

Тишина дыхания. Безмолвие вечера, падающего во тьму ночи.

Легкая дрожь пробежала по ее телу. Я погладил ее по голове. Я не сразу понял, что она плачет.

-- Что с тобой, милая? - моя ладонь скользнула по ее волосам. - Не плачь...

Она плакала на моей груди, выплескивая из себя всю тоску одиночества, всю скопившуюся внутри боль. Все непонимание мира. Она отторгала от себя все нескромно-похотливые взгляды, что были брошены на нее когда-либо. Она плакала, обнаженная, в моих объятиях, и я гладил ее по голове, давая выговориться. Облегчить боль.

Она плакала, а ее руки скользили по моим плечам, прижимая меня к ней. Она плакала, словно маленький испуганный зверек, нашедший укромное место. Она плакала и прижималась ко мне все плотнее.

Поток бессвязных слов. Шепот в наступившей ночи. Горечь слез на губах.

Не знаю, сколько прошло времени, пока она плакала на моей груди. Она плакала, и я чувствовал, как ее лоно судорожно сжималось вокруг меня, словно боясь, что я исчезну, выйду из нее, испарюсь. Я гладил ее по голове, пока она не успокоилась.

Потом мы легли, по прежнему слившись. Желания не было, было лишь чувство единения с другим существом. Милым и ласковым существом на другом краю пропасти.

Она повернулась ко мне спиной, плотно прижавшись попкой к моему животику. Доверчиво и беззащитно свернулась клубочком в моих руках.

"Ты только не выходи... Не бросай... Не исчезай..." - отголоски боли звучали в ее голосе. И я обнял ее. Обхватил кольцом нежности рук и теплоты ног. Ее лоно обхватило меня.

Она так и заснула в моих объятиях. На мне и во мне. И я заснул, уткнувшись в ее волосы.

Мир умер вокруг нас. Утро стало вечером, ночью и днем.

Мы лежали обнаженные, слившиеся, единые, словно сиамские близнецы. Мир стал нашими чувствами.

Время замерло бабочкой под стеклом. Во всем мире осталось только ее тело, прижавшееся ко мне. Шелест ее дыхания. Блеск ее глаз. Мы попали в вечность.

Наверное, мы стали одним. Я помню, как мы что-то ели на кухне, все также обнаженные и единые в совокуплении чувств. Она сидела у меня на коленях, вобрав меня столь глубоко, сколько смогла, и я кормил ее. Она улыбалась и послушно жевала.

Я помню, как ей захотелось в туалет. Но даже тогда она боялась выпускать меня. Я стоял рядом, и она держала меня рукой, словно я был последней соломинкой, удерживающей ее в этом мире. Наверное, так и было.

Больше я ничего не помню. Только смутные отрывки каких-то действий. И постоянное ощущение единения с ней. Ее тело стало моим. Ее лоно срослось с моим стволом. Ее душа стала моей.

Мы были единым целым все эти два дня и две ночи.

Двое суток наслаждения чувством единения. Чувством беззащитности и защищенности.

Двое суток ее тела, ее души...