Запах жасмина

- Там, - Катя показывает рукой.

И я ныряю в куст, на который она показала.

О, радость! Плед, и правда, лежит в середине кустика.

Рояль в кустах!

Ну, Катя! Ну, плутовка! Я расправляю плед и взмахиваю им, словно флагом. Не могу поверить! Неужели? Неужели?

Я бережно усаживаю Катю на плед. Про себя невольно отмечаю, как нежно и как осторожно я это делаю. Откуда во мне такая нежность? Почему она так ярко проявляется именно сейчас, когда я усаживаю девушку на плед? Что заставляет меня быть таким нежным? Что? Что?

Ведь в жизни я немного грубоват. Резковат. А сейчас?

Катя послушно садится и ее халатик распахивается.

На ней белый, кружевной лифчик и такие же белоснежные трусики.

Крепкое, загорелое тело. Округлые бедра.

Мне кажется, что сейчас я сойду с ума.

Так хочется мне любви.

Обнимаю Катю. Мы целуемся.

Ну, что там планета Венера?

Видит ли она, что мы делаем?

Что мы делаем?

Мы снова целуемся. Жарко, страстно. Как днем.

Нет, иначе, чем днем. Еще жарче. Более страстно.

Потому что сердце мое стучит, как после стометровки.

Потому что руки меня не слушаются. Может, я вовсе и не хотел гладить ее спину. Нет, гладить-то хотел, но, может, я совсем не думал, что, когда мои пальцы наткнутся на застежку Катиного лифчика, то я почему-то начну его воровато расстегивать. Как бы незаметно. Как бы.

И что я заглушу слабый Катин протест...

Чем заглушу? А все тем же. Жарким поцелуем.

Что делать, если застежка ее лифчика расщелкнулась словно сама собой?

Что, что... Конечно, лифчик нужно снять с плеч.

И положить рядом. Он такой невесомый. Рядом. Рядом.