- ...Так, Светка куда-то делась, с платьем вместе...
- Ну и хер с ним! Пусть пока красят ее, и волосы... Где визажистки? Елы-палы, она же мокрющая вся!.. А ты типа не можешь сама взять полотенце, сама вытереться, да? Ты типа привыкла к обслуге, да?
- Я... но...
- И чего в оглоблях приперлась? Линзы есть? Нету? Значит так и будет! Будешь на ощупь танцевать!
- Но... но я...
- Что ты?.. Давай вытирайся – и бегом краситься!!!
Голая Катька поняла, что не сможет сказать им "я совсем не та, за кого вы меня принимаете". В комнате было жарко, и волосы ее мгновенно высохли и распушились светло-русыми спиральками. Щеки и губы налились алым соком от тепла и от стыда, глаза заблестели зелеными испуганными огнями, в голой письке было мокро и щекотно... Ей сунули полотенце, и она стала машинально вытираться, пока визажистки, выдернутые из курилки, обсуждали, как ее красить:
- ...Ну, хоть фэйсом-то Бог не обидел... Что есть, то есть... Тут работы не так много... Делаем традиционного ангела...
- И тело-то – дай Боже... Пожалуй, это лучшие маленькие сиськи, которые я видела. Худышка, но плавненькая, без углов... Ну давай, давай уже!!!
Ее усадили к зеркалу, прикрыв спереди полотенцем, и Катька впервые в жизни подставила физиономию визажистам. По ее щекам, векам и губам забегали кисточки, карандаши и всевозможные мазилки; невидимые руки принялись ерошить ей волосы, и сразу резко завоняло парфюмом. Взгляды прожигали ей голую спину и задницу, и ей казалось, будто между ног у нее дует горячий сквозняк. Писька ее текла от стыда, и стул под ней был липкий, как в варенье...
- ...Фффух! За двадцать минут сделали тебя. Мировой рекорд! Папаше не забудь рассказать. И Богу скажи спасибо, что он дал тебе такую морду и такое тело...
- В волосы не лазь, иначе воронье гнездо будет...
- Кроме тебя, у нас еще четырнадцать штук было! На этом "балу без гламура" пятнадцать моделей как минимум, и это только через нашу студию...
- От "Стикса" и от Сусанны Свиньиной еще не меньше дюжины...
- Но ты, девонька, обставишь их без вариантов. Я-то знаю, что почем в этой жизни. Диме сказали про тебя...
- Да и даже если б не сказали... Такой материал и делать приятно. Не для папаши твоего старались - для искусства, запомни!..
- Вась, а там еще какая-то пигалица из джипа, говорит типа, что она Катя...
- Ну ее нахер! Ну и что, что Катя?.. Так, давай, давай, девочка! Пошла-пошла! В темпе!!!
Ее вывели из гримерки, провели по темному коридору и вытолкнули в золоченую дверь.
Катька сделала по инерции два шага - и застыла, ослепленная блеском тысячи солнц, сверкающих в лепной высоте зала.
***
В свои семнадцать Катька уже начинала понимать, что не только имена даются вещам по всяким их свойствам, но и вещи становятся такими или сякими под влиянием имени, - и даже бывает так, что вещи присваивается какое-то совсем неподходящее ей имя, и никто этого не замечает.
Всю жизнь Катька росла с убеждением в собственной некрасивости. Оно поддерживалось и в школе, и в семье, и Катька даже не задумывалась, откуда оно взялось. Ее очки, сколько она себя помнила, были для нее символом самой себя: неуклюжие, угловатые, «вумные»...
И вдруг... Катька решила бы, что ее стебают, если бы не увидела себя, накрашенную, одетую и причесанную, в зеркале. Чувство собственной красоты было таким неожиданным и острым, что Катька чуть не разревелась. Незнакомка из зеркала скрутила ей душу, как мокрую футболку, – но бал и слезы не сочетались, и Катька расправила плечи, глядя в сверкающий зал.
Он был забит цветастыми платьями, над которыми вертелись перепуганные головки их хозяек; там и сям мелькали черно-белые силуэты кавалеров, мобилизованных из балетной академии. Грянул вальс, и пары понеслись прямо на Катьку, не успевшую вписаться в действо; подавив растерянность, она отошла к колоннам, где стояло довольно много девиц, не нашедших себе кавалера. «Прям Наташа Ростова», думала о себе Катька, – «Болконского не хватает...»
Болконский не заставил себя долго ждать. Закончился первый тур вальса, и от хоровода пестрых пятен отделился черно-белый силуэт:
- Мое почтение! Нам скучно?
- Пппп... пока нет. Но это не от меня зависит!
- А от кого?
- От того, кто еще не представился.
- Вау!.. Ну ладно! Хозиреней, - изогнулся он в насмешливом поклоне, затем подал ей руку: - Можно просто Хозя... Разрешите Пригласить Вас На Тур Вальса!
- Разрешаю. Приглашайте.
Она говорила и двигалась, как во сне, – ее выручала только привычка остроумничать, приобретенная в сети.
- Дык я уже вроде пригласил... Плохо? Попробую еще раз. Ми-мэ-ма-мо-мууу... - распелся силуэт и вдруг зарычал басом: - Рррразрэшыте прррыгласить вас...
- Ой. Не рычите так. Я чуть не сделала лужу.
- Вау! Такие изысканные дамы умеют делать лужи?
- Только когда на них рычат такие изысканные кавалеры...
- А вам, я смотрю, локоть-то в рот не клади!
- Да, не стоит. Негигиенично.
Грянул вальс, и силуэт закружил Катьку под душераздирающие рулады скрипок.
Она танцевала не хуже и не лучше ровесниц (танцы изучались в ее школе), - но Хозя вел ее так, что она вдруг захлебнулась хмельным восторгом кружения. Теплая рука властно обняла ее, почти голую - без трусов, без белья, в одном только чужом платье, - и Катька чувствовала крепкое тепло сквозь ткань...
- Что это у вас? Книжка? Мокрая? От слез?
- Волшебная, с заклинаниями. Будете плохо себя вести – превращу в жабу.
- Лучше в черепаху: они живут дольше... Так как, вы говорите, вас зовут? Маруся? Хавронья? Дина?
- Диной зовут не меня, а кошку моей соседки...
- А все-таки?
- Все-таки? Ну, допустим, Адель...
- Адель? А это, допустим, не ваш блог в ЖЖ - "Канители из Адели"?
- К чему лукавить? Допустим, мой...
- Ааабалдеть! А вы не помните там такого, допустим, Челкаша? Который вечно каки пишет, а вы его - по сусалам, по сусалам?
Видео
Рассказы