Цепочка

К дому Колобка они подошли в почти полной темноте. В районе стояли частные дома, а до Колобка надо было пройти еще несколько закоулков. Будут вопросы – скажешь, что со мной. И что Пашку знаешь. Особо не трепись, если чего не нравится – не хами, уйдем и все.

Хата была действительно домом сказочного Колобка. В комнате валялся непонятный мусор, громадный старый диван в пятнах и промятинах помнил еще Горбачева. Это соседствовало с супертелевизором Sony, громадным фотоаппаратом и двумя ноутбуками.

Колобок действительно напоминал колобка. Он был круглым, и ниже нее на полголовы. На нем были спортивные трусы и майка безрукавка, поэтому складки жира, спадавшие с боков и живот в виде фартука можно было изучать как по атласу человеческого тела.

С полчаса они разговаривали. Неизвестные местные реп группы, наглые цыгане, даги и русские, которые отжимают места и лезут куда не надо. Ты то деловая? Нет, быстро ответил Антон, со мной. Ну окей. Смотреть будешь? Да, сказала она.

Цепь оказалась действительно крутой. Тяжелая, довольно толстая. Она обернула ее вокруг шеи, но цепь все равно опускалась чуть ниже шорт.

Круто, реально круто. Сказал Колобок. Прямо на тебя. Тридцатка. Как тридцатка? Спросила она машинально. Антон закряхтел, и она вспомнила, что надо молчать. А может быть и 35 сказал Колобок. Да ты че, блин, это же я, возмутился Антон, реально много. Колобок замолчал и стал напряженно смотреть между ней и Антоном. Сразу почувствовалось, что он опасен. Она замолчала, но Антон, не чувствуя опасности, продолжал молоть языком. Не пизди. Сказал Колобок. Для вас – 20. Но по десятке с каждого, а не так как ты любишь. Ок сказал Антон. И достал десятку. Она достала карточку, но Колобок резонно сообщил ей, что он не банкомат. Если денег нет – идите в жопу. Найду кому сдать.

Она переглянулась с Антоном и поняла, что надо импровизировать. Но направление импровизации никак не приходило в голову, пока Колобок не сказал: а хочешь – плати натурой. Один раз и ок. Она вспыхнула красным, а Антон сказал Сорян, мы пойдем.

Неожиданно даже для себя она ответила. Один раз. Антон начал протестовать, но Колобок уже тянул ее к дивану. Становись, а ты, Тоха давай десятку и бери. Ты – раздевайся, а ты, Тоха, иди. Антон сглотнул, но сказал: уйду в месте с ней. Колобок улыбнулся: хитрый суконец. Не боись, один раз.

Заохала она почти сразу, потому что Колобок начал решительно дрочить ей киску, когда она еще стояла в купальнике. Трусы упали на пол, а лифчик он сдвинул вверх, обнажая грудь. Худая же, как доска. Ты сам жирный, все-таки смогла она выдавить. В горле пересохло, и фраза вышла неубедительной.

Он повернул ее спиной и она, неожиданно, почувствовала, что у нее тепло и мокро. Он вставил и несколько раз полуввел. Его орган оказался крепким и неожиданно приятным. Она ахнула уже в полный голос и получила неожиданный шлепок по попе. Кричать будешь, когда я скажу, усекла.

Несколько минут все шло хотя и решительно, но и не так страшно, как она воображала. Брюхо мешало, и даже со спины член входил разве что наполовину, а еще через минуту Колобок как-то отстранился и стал почти нежным. Он гладил ее спину и руки, и сообщил ей, что она прямо как персик.

После этого он рванул ее на себя и буквально вонзился ей в вагину. Она, потерявшая осторожность, закричала от неожиданности и боли. Боль почти сразу сменилась приступом удовольствия и Колобок бросил ее на диван, накрывая сверху. Брюхо куда-то исчезло и член, казалось, заполняет ее целиком. Хотелось вывернуться и убежать, но одновременно хотелось вжаться в диван и принимать член так, чтобы ему было удобнее. Ноги сами собой разошлись и она услышала тяжелое дыхание Колобка. Его пальцы почти болезненно сжимали ягодицы. Затем он провел рукой вверх и нащупал грудь. Это было даже приятно, пока он не сжал ее до боли и вжался в нее изо всех вил. Ааа сука, сказал Колобок раздраженно. Его движения замедлились и вскоре он вытащил, еще раз шлепнул ее и слез.

Некоторое время она лежала, осознавая происшедшее. Оргазм еще продолжался и ее ноги непроизвольно сгибались. Она попыталась встать, но ноги не слушались, а зрение стало расплывчатым. Кто-то смеялся и бил ее по соскам, что вызывало еще одну конвульсию. Как тебе, сука драная? Ну вставай и пиздуй с Тохой.

Она с трудом нашла и надела трусы. Колобок взял у Антона цепь и надел ей на шею. Поноси, заработала. Пиздуйте, пиздуйте, скоро футбол.

Они вышли в ночь. Антон, и она – в криво надетом купальнике с цепью на шее.

Как ни странно, она не испытывала никаких особенных эмоций. Хотелось почесать киску, может быть – сходить в душ, но это, пожалуй, и все. Цепь приятно тянула вниз, и понимание, что она только что заработала 40 штук было даже поводом для гордости.

Чтобы надеть шорты, понадобилась опора. Рука Антона, неожиданно оказалась теплой и приятной. Я крутая? – Невероятно крутая. Мы его сделали. Так ты с уголовниками общаешься? По большей части телки сами все сдают. Некоторым реально нужны бабки, некоторые ищут покурить, а тут тяжело купить, не зная людей.

Она почувствовала, что трусы немного влажные. Он что, без резинки? Спокуха, в резинке, ты че.

До отеля она добралась, с трудом передвигая ноги. Сил осталось только сходить в душ, осмотреть себя в зеркале – синяк на груди, остальное как было, хотя ей казалось, что должен быть хотя бы синяк или даже разрыв где-то около киски.

Антон

Наутро (около 12 на само деле) вчерашние события показались ей страшны сном. Впрочем, синяк на груди, расплывшийся и уже пошедший цветами радуги, показывал, что это был не сон. На телефоне мерцал пропущенный звонок и сообщение в телеге. Они оба были от Антона. Телега сообщала, что клиент найден, и цена 48.

Некоторое время она считала результат и пыталась понять, будут ли они делить напополам 48, 38 или 28. Вариант с 48 показался ей наиболее привлекательным и естественным. Обратный звонок он сбросил, но следующее сообщение приглашало ее на встречу к 20 часам.

В восемь выяснилось, что дело на мази и завтра в день клиент придет за расчетом.

Антон овладел ею почти сразу после этого. Они начали целоваться спонтанно, поцелуи перешли в объятия и жаркие касания тех мест, которые девушки скрывают хотя бы клочками ткани. Они пришли к ней, в «почти такой же» номер.

Ей казалось, что уж этот раз будет фейерверком любви и полон романтики, однако большой разницы она (будем откровенны) не заметила. Миссионерская, десяток фрикций, орган Антона ощущался тоньше, но острее, поворот, немного доггистайла. Она кончила в первый раз, удивившись тому, что ее тело не хочет останавливаться.