Девятое марта

Во-первых, рядом было море. Сразу, в двух шагах — бархатное, бездонно-синее, как в сказках Шехеразады.

Во-вторых, вокруг сверкала такая благодать, что хотелось взмыть в голубой воздух и носиться вместе с чайками. Зелень, пальмы, ослепительное солнце обрушились на Лору вдруг, неожиданно, хоть и предупреждали о себе солнечными зайчиками в холле, — и Лора захлебнулась ими с непривычки, как захлебываются жадно пьющие.

В-третьих, вокруг то и дело попадались полностью голые люди. И мужчины, и женщины, и даже дети. Они запросто ходили вокруг отеля, общались, садились в машины и делали все то же, что делают обычные одетые.

Шокированная Лора вопросительно смотрела на Ивана Иваныча.

— Никогда натуристов не видела? Это один из крупнейших натуркурортов. Сейчас низкий сезон, и тут, считай, безлюдно... Ага, говорил тебе — иди босиком!

Каблуки на песке — как ходули в болоте. Было жарко, и на руке у Лоры росла куча снятых тряпок...

— Сбегаю в номер — отнесу?

— Не надо. Сейчас эта проблема решится сама собой.

Они подошли к чему-то вроде пропускного пункта, отделявшего отель от берега.

— Гляди, Лора-Флора. По-аглицки разумеешь?

— Не-а, — соврала перепуганная Лора, хоть давно уже прочитала и поняла табличку «GIRLS ENTRANCE NAKED ONLY».

— А по-французски? — зачем-то спросил Иван Иваныч.

... Это было ужасно. После долгих препирательств, замираний, уханья в сердце, мурашек и оглядываний Лора зашла в самый укромный, как ей казалось, уголок, и вышла оттуда с таким видом, что даже голуби и чайки застеснялись за нее. Ее голая пизда и грудь кричали из каждого ее глаза, из пунцовых щек и из блудливой улыбки. Ум отказывался сочетать в единой реальности машины, людей, деревья и собственное голое тело.

Вручив одежду улыбчивой вахтерше (одетой, между прочим), Лора прошла с Иваном Иванычем к берегу.

Море сразу опьянило ее. Настороженность вдруг улетучилась, — взамен разлился головокружительный восторг морю, наготе и свободе. Ветерок бил в нос морской солью, обдувал тело, непривычно холодил голые интимности... Лора какое-то время терпела, стараясь быть взрослой, а затем не выдержала, взвизгнула — и помчалась вприпрыжку по берегу, вздымая гроздья песка. Сунулась в море, заорала, выскочила, как ошпаренная, упала на песок, выкаталась в нем, как свинка, и снова врезалась в воду...

— Пятнадцать градусов, — крикнул Иван Иваныч, наблюдая за ней.

С пятой попытки ей удалось даже проплыть два или три метра. Она вылезла посиневшая, оглушенная, и какое-то время чинно шла рядом с Иваном Иванычем. Вместе они эффектно смотрелись: голая Лора, блестящая от капелек, и высокий, лощеный, с иголочки одетый Иван Иваныч.

Он заметно нервничал, хоть Лора отметила это уже после.

— Сейчас мы зайдем к моим друзьям, — сказал он, когда она допьяна набегалась, накупалась и навалялась в песке.

Тревога, приглушенная морем и солнцем, сразу вернулась к ней, и сразу вспомнилось то, что она нашла в его блокноте.

— Вот здесь. Можно голышом, не стесняйся.

Лора препиралась, как могла, но Иван Иваныч решительно вел ее к коттеджу, выходящему калиткой на берег. Азарт приключения пересилил: обливаясь мурашками, Лора вошла за ним во двор.

Она так волновалась, что плохо переваривала все увиденное. Там были двое каких-то мужчин, похожие на киношных мафиози; они целовали ей руку, сально улыбались и гоготали, угощали выпивкой, дрянной на вкус, говорили с Иван Иванычем по-французски, и Лора не понимала их.

Иван Иваныч демонстративно обнимал ее и целовал в губы. Видно было, что ему не по себе, что он плохо знает французский, и что эти двое главней его. Они обглазели голую Лору с ног до головы, и от стыда у нее вся кожа гудела, как барабан.

— Давай перейдем на английский. Все-таки мы знаем его лучше, чем ты французский, — вдруг сказал по-английски один из «мафиози».