Город. Агония

Я ошиблась, у нас нет ничего общего. И он поймал меня на слове, ведь я обещала сделать все, что он потребует. Энн была моей крестной сестрой, и, хотя мы не часто пересекались, каждая наша встреча на улицах город, на праздниках, в библиотеке, вызывала у нас обеих радость. Энн доверяла мне, а вот я никогда не могла перед ней полностью открыться.

— Вы изнасилуете ее, если я приведу ее сюда? — осторожно спрашиваю я. — Она верит мне, но она не глупа.

— Твоя задача привести ее в мой дом, под любым предлогом. Что произойдет дальше, тебя не касается. Или тебе ее жаль? Она дочь высокомерных властителей сего города, которые бегут, поджав хвост, при первой опасности, при этом позаботившись о том, чтобы не потерять ни одной золотой монеты. Думаешь, они воспитали своих детей как-то по-другому? Я буду ждать вас завтра, — с этими словами Липа окончательно отворачивается от меня, уткнувшись в свои бумаги.

3.
Мне было непросто увидеться с Энн, ей запрещено с кем-либо общаться из-за пределов ее дома, но меня она так рада видеть, что обходит запреты. Мы сидим в ее уборной, за закрытыми дверями, как заговорщицы. Я держу ее за руку в знак нашей близкой дружбы, она смотри на меня обеспокоенными наивными большими глазами, я улыбаюсь ей в ответ. Мы говорим с ней о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине. Она очень смутно представляет, что с ней будет делать ее будущий муж, которому ее передаст отец, когда они выйдут за пределы города и их обвенчает военный священник. Я осторожно рассказываю ей о секретах ее тела и упоминаю о том, что от того, насколько она сможет угодить мужу, будет зависеть, спасет ли он ее семью от гибели или нет. Я вижу, как Энн растеряна и напугана, она вот-вот расплачется. Она боится незнакомого ей мужчины, который держит в страхе всех жителей города, но еще больше она боится страданий и смерти. Это мне на руку, и я использую ее ужас, направляя в нужное мне русло. Мне странно видеть, как моя ложь попадает в цель, как она цепко впивается в ее разум. Она на несколько лет младше меня, и хотя она уже вступила в пору юности, она так мало знает о жизни по сравнению со мной, какая она счастливая. И как мне жаль ее и себя.

Энн готова на все, чтобы спастись самой и спасти свою семью, а главное своего маленького двоюродного брата. Что для этого нужно сделать? Быть покорной своему новому мужу и угождать ему в постели. Конечно же, я помогу и научу ее, и нам поможет тот, кто любит Энн не меньше меня.

Тем же вечером мы с Энн отправляется в центр города, мне не нужно ничего объяснять страже рядом со штабом, они знают, что господин ожидает гостей. Я оставляю Энн в приемной, прошу подождать, а сама Липу, надеясь, что он все еще ждет нас. Я нахожу его в его спальне. Он сидит в кресло посреди комнаты в домашнем бархатном халате, в его руке бокал настойки. Он был уверен, что я приду. Я не отрываю от него взгляда, мы оба напряжены. Но ни один из нас не собирается отступать, он желает девушку, а мне нужен шанс спастись. Мы оба прекрасно осознаем, что это мероприятие может обернуться против нас, но риск того стоит, вот только цели наши несопоставимы. Жажда жизни против жажды мести.

Вокруг полная тишина, на часах почти 10, все обитатели дома Липы спят. Его халат распахнут, ноги широко разведены, рукой он подергивает свой орган, покоящийся на крупных яичках. Его взгляд прикован к моему лицу, он будто бросает мне вызов или же пытается побороть мою неуверенность, хотя во мне сейчас нет ни капли сомнений. За дверью слышатся шаги, я дергаюсь, порываюсь к двери, но Абрахам жестом велит мне остаться на месте.

— Помни, если я получу то, что мне причитается, ты сможешь рассчитывать на любое мое содействие.

Дверь его спальни открывается, на пороге неуверенно появляется Энн, закутанная в плащ. Она нерешительно встает в дверях, останавливая взгляд то на мне, то на мужчине. Я подхожу к девушке и закрываю за ней дверь, задвинув засов, взяв ее за тонкое запястье, и провожу вперед на середину комнаты.

— Я рада, что ты пришла, милая, — я ласково обхватываю девушку за лицо и нежно целую ее в губы и лоб, как делала раньше, это особый жест связи между нами, — что ты доверилась мне. Ведь я всегда была рядом, Энн, поддерживала тебя, — увидев ее улыбку, я медленно расстегиваю застежку плаща, и он падает к ногам девушки, там же оказывается и ее платье.

Энн вздрагивает и опускает голову вниз, ее девичьи щеки заливает румянец. Я отступаю на шаг назад и оглядываю обнаженное тело.Она прелестна — у нее невероятно милое личико, но ее лицо никого особо не волнует, она разменная монета в игре взрослых мужчин. Впрочем, сейчас на кону человеческие жизни, кому какое дело до девичьей чести. Я оборачиваюсь к Абрахаму, его взгляд устремлен на ее тело — ее длинную стройную шею, переходящую в покатые плечи, высокую небольшую грудь с торчащими в стороны небольшими розовыми сосками, полные ягодицы, длинные и чуть полноватые ноги. На мгновение меня охватывает жалость и нежность к этому созданию, напуганному, хочется шепнуть ей: «Беги и никому больше не верь». Но я напоминаю себе, как когда-то сама оказалась в руках мужчины, как встал его орган при виде моего совсем юного тела. Я воскрешаю в памяти те чувства страха и брезгливости, с которыми неразрывно связан мой первый любовный опыт. Меня некому было пожалеть, я была такой же жертвой, как и Энн сейчас. Так почему я должна дать волю состраданию, почему должна поступиться тем, что имело для меня столь важное значением. Ради чего? Только не ради того, чтобы она познала первую близость с достойным человеком. Ведь я могу быть лишена этого на всю жизнь.

Я кладу руки на плечи девушки и со всей нежностью поглаживаю их, то опускаясь на предплечья, то поднимаясь к шее. Ладони опускаются ниже и обхватывают груди, задержавшись на них, чуть сжимая и приподнимая.

— Твой будущий супруг просто счастливчик, — невероятно нежным тоном произношу я, и девушка еще больше краснеет, — Такое сокровище, правда, господин Липа?

Энн поворачивает голову и бросает быстрый взгляд на мужчину, который уже поднялся из кресла и приблизился к нам. Мои пальцы смещаются на маленькие соски и зажимают их, чуть оттянув вперед.

— Тебя ведь еще никто так не трогал, Энн? Знаю, что нет. Это приятно, невероятно приятно, когда так тебя касаются сильные мужские руки, тебе понравится, поверь. Сегодня ты станешь женщиной, ты будешь принадлежать самому нежному мужчине в этом городе. Он покажет тебе, как доставить удовольствие твоему будущему супругу, чтоб он смог оценить по достоинству то бесценное сокровище дома Сертонов, которое он с таким трудом выторговал у твоего отца. И о том, что сейчас произойдет, мы никому и никогда не скажем, это будет нашей тайной. Ты когда-нибудь видела мужское орудие, прячущееся между его бедер? Ты снова краснеешь... Это так трогательно.

Я протягиваю руку Абрахаму, и он подходит сзади к Энн вплотную. Его руки ложатся на ее талию, касаясь ее как можно нежнее, слегка поглаживая ее кожу, перемещаясь на живот, ближе к груди, пока ладони не обхватывают два полушария, а большие пальцы не вжимаются в соски.

— Не бойся, милая, доверься ему. Он любит тебя и знает, что делать, — я отступаю на шаг назад, — Сними с него одежду и полюбуйся его телом.

Абрахам разворачивает девушку лицом к себе и позволяет ее дрожащим рукам снять его бархатный халат. Теперь они стоят друг перед другом обнаженные, взгляд Энн упирается в его грудь, пока она не осмеливается несколько раз опустить его ниже. Абрахам ловит мой взгляд и кивает вниз. Я понимаю его и кладу руки на плечи бедняжки и надавливаю, заставляя ее встать на колени, ее лицо оказывается на уровне его полового органа, который покачивается между его мускулистыми ногами.

Я беру руку Энн и направляю ее, сначала проведя ею по внутренней стороне его бедра от колена до промежности, положив в руку его мошонку, показав как ласкать ее. Потом перевожу ее на подрагивающий орган. Он еще гибкий. При движении руки кожа начинает скользить по нему, открывая на конце головку. Энн широко распахнутыми глазами рассматривает мужской орган в первый раз в жизни, пока ее рука скользит по всей его длине, заставляя наливаться силой.

— А теперь поцелуй его, — велю я, сама удивившись холодности и твердости моего голоса, и Энн наклоняется и чмокает его в самую головку. Ее рука, охватывающая орган, чувствует, как он вздрагивает и напрягается еще больше, — а теперь обхвати его губами и пусти в свой рот, но не порань зубами, сжимай его губками.

Ненадолго замявшись, Энн открывает рот и вбирает в него головку. Стараясь не касаться ее зубами, она не спеша и осторожно двигает по стволу губами, ее язычок, пытаясь найти место во рту, прижимается к головке снизу, прижимая ее к небу. Ее неловкие движения и быстрый язычок приводят орган Абрахама в полную готовность — ствол толстый, длинный и очень твердый с ярко выраженными венами, а головка гладкая, скользкая и большая. Энн все глубже и глубже погружает ее в рот, подбадриваемая мной, указывающей ей, что она делает правильно, а что нет. По мере того, как движения ее губ и языка становятся правильными, Абрахам инстинктивно подается бедрами ей навстречу.

Страх, сковывавший Энн сначала, проходит, ей нравилось ощущать в своем рту этот подвижный сильный орган, от его прикосновения зарождаются не знакомые ранее разряды, которые сосредотачиваются у неё между ног. Мужской орган блестит от слюны, головка пропадает во рту Энн и на мгновение появляется обратно, чтобы снова быть приласканной нежными девичьими губками. Иногда девушка останавливается, чтобы по моей команде облизать мошонку или провести языком по всей длине органа от основания до самой головки.

Когда губы Энн снова смыкаются на стволе, и Абрахам ощущает, как ее язычок щекочет головку и очерчивает круги вокруг неё, из его горла раздается глухой стон. Девушка поднимает взгляд на него и продолжает играть языком, а затем с большой амплитудой погружает орган в рот, даря мужчине более сильные ощущения. Руками Липа обхватывает Энн за затылок, не давая ей отстраняться, но я сразу даю ему знак, напоминая, что он не должен напугать ее, пока дело не закончено. Меня сковывает страх, что в последний момент она передумает, и все будет кончено.

Но видно, что Энн нравится то, что она делает, нравится слышать, как мужчина стонет от ее ласк, к тому же, я знала, она когда-то была очаровано своим женихом, она со всем усердием насаживается ртом на орган, обхватывая его губами как можно крепче. Когда я велю ей задержать дыхание и расслабиться, она так и деалет, позволив Абрахаму притянуть ее голову ближе к его животу, насаживая ее горлом на орган, который исчез в ее рте почти полностью. Ей становится тяжело дышать, но она послушно терпит, по ее подбородку стекает струйка слюны, лицо заливает краской, когда руки мужчины отпускают ее, и твердый орган выскакивает из ее рта.

— Хватит, — велю я, убирая влажные волосы с лица подруги, поглаживая ее по щекам, — Мужчины любят, когда ты впускаешь их в рот как можно глубже, в самое горло. В первую ночь со своим супругом ты можешь показать ему, чему научилась, и он будет восхищен тобой.