Избыточная жестокость

— Эй, совсем за дураков считаешь, начальник? Сразу выключили, как сказано было, и карточку вытащили.

— Сразу? — Егоров окаменел.

— Нет. — Тырбу-старший резко утратил веселость. — Как ты велел, в том месте проехали туда, да.

— Хорошо. Идите в автобус. Сидеть там. Ждать. Свет не включать. Музыку не слушать. Не курить.

— А в кулак можно, начальник? — спросил младший Тырбу.

— В кулак можно. Но курить нельзя.

Братья потопали наверх по лестнице.

Девушка стояла ровно, подергивая скованными за спиной руками, и перетаптывая босыми ногами по полу. Вася знал — так себя ведут люди с мешком на голове или повязкой на глазах, боящиеся сделать шаг в неизвестном, непредсказуемом и опасном направлении. Видел он это уже не первый раз.

Егоров подошел к пленнице, потянул за шнурок мешка, несильно затянутый вокруг шеи. От прикосновения пленница вздрогнула. Егоров стянул мешок с головы, девушка тут же зажмурилась от яркого света софита, захлопала глазами, пустила слезу с тушью напополам, попыталась отвернуться, Егоров придержал ее, повернул лицом к свету.

Все верно. Платиновая блондинка с волосами, завитыми внутрь на уровне плеч, сейчас разлохмаченными после пребывания внутри мешка. Носик, действительно, встречался с пластическим хирургом — остренький, точеный и немного вздернутый. Разрез глаз и форма скул, округлый подбородок и широковатая, но легкая челюсть напоминали о песенной Алесе, живущей в Полесья. Веночек бы еще на голову — и хоть на календарь по фольклорным мотивам. Рот девушки был заклеен широким монтажным скотчем, на котором криво было написано «атсасу».

— Юмористы хуевы, — недовольно пробурчал Егоров. — Куда Каштылян смотрит? Совсем бойцы его распоясались.

Он подцепил ногтем скотч на щеке и сорвал его с лица. Девушка взвыла.

— Тихо, тихо. Бесплатная эпиляция. Чтобы усов не было.

— Суки, — прохрипела девушка, судорожно втягивая воздух ртом в размазанной красной помаде. — Пиздец вам всем скоты ебаные.

— Сука здесь одна — это ты. А мы — кобели. Очень злые, — серьезно сказал Егоров. — Служебные. И кому здесь пиздец, только мы решаем, понятно? Так что, если хочешь что–то заявить — подумай хорошенько, чтобы не сказать такого, о чем жалеть придется.

— Да ты знаешь, кто я такая, пидор?

— Дай-ка угадаю — Егоров закатил глаза вверх, пожевал губу. — Шнеллер Алена Викторовна. В девичестве Барсукова. Двадцать шесть лет. Жена Шнеллера Иосифа Борисовича. Место работы сказать? Адрес домашний сказать? Хотя чего там, тебя же возле адреса и запаковали.

Девица ошеломленно смотрела на него, постигая ситуацию и комбинируя в голове варианты. Потом облизнула быстрым язычком испачканные расплывшейся помадой губы.

— Выкуп значит. Так и думала. Вы Йоське позвоните тогда побыстрее. И дайте мне чем-нибудь прикрыться. И учтите, если меня кто-то пальцем тронет, он вас на краю света найдет.

— Иосиф Борисович сейчас за границей, на международной выставке, — надменно сообщил Егоров. — Связи с ним нет. Тем более, он лично просил не беспокоить. Может быть, ебарю твоему позвонить, Олежке? Олегу Петровичу? Он же поправил свое финансовое положение, верно?

Зрачки девушки, сжатые от яркого света расширились. Она взвизгнула и, неуклюже раскачиваясь из-за скованных за спиной рук, бросилась к лестнице, где ее перехватил Вася. Зацепил за ухоженные платиновые волосы, оттащил в центр подвала.

— Суки! Все равно вам пиздец! За мной знаете, какие люди стоят? — девица попыталась пнуть Егорова ногой, чуть не завалившись на спину, если бы не заботливо поддержавший ее сзади Вася. Егоров легко уклонился, поймал ее за ногу и саданул носком ботинка в промежность. Затем отпустил ногу, сделал шаг вперед и коротко ударил кулаком в солнечное сплетение. Алена, захлебнувшись, согнулась вдвое, но Вася вывернул ее за волосы, поставил ровно на ноги, удерживая за холку. Прямо под крюком. Девушка, задыхаясь, хватала ртом воздух.

— На счет «три» отпусти, — спокойно сказал Егоров, переступая ногами. — Понял? — Вася кивнул. — «Три»!

Вася выпустил волосы девушки и отскочил в сторону, а Егоров опять ударил. Кулаком, по лицу, но уже не тычком, а с плеча, крюком, резко развернувшись массивным корпусом, ударил страшно и мощно, как бьет железнодорожная рельса, торцом упавшая на асфальт.

Алена сделала «козла», высоко подбросив ноги, отлетела к стене, и отскочила от нее обратно, чуть не повалив головой один из софитов. Вася бросился удерживать падающий прибор.