Малахитовая шкатулка

- Кто?

- Племянник Вашей соседки.

Смотрю в глазок – да, он. Я его видела несколько раз в подъезде. Кажется, его Марк зовут. Симпатичный (даже очень) блондин лет тридцати. Мне кажется, он представитель какой-то творческой профессии, одевается немного неформально, прядь обесцвечивает, но на гея непохож. Манеры вполне мужественные.

Открываю. Интересно … поблагодарить хочет? Да ну, мелочи, было бы за что. Может быть, я ему нравлюсь? Мурашки пробежали по спине… Нет, не благодарить, похоже. Вид угрюмый, таким я его никогда не видела. Обычно он улыбается, такой же приветливый, как его тётушка. Неужели всё плохо? Неужели умерла???

-Войти можно?

- Да, конечно, - я отступила назад в глубь квартиры.

Марк вошёл в прихожую и остановился, глядя на меня всё так же мрачно. В руке у него был зажат мобильный телефон. Я не решалась спросить про Алевтину Марковну, просто не могла найти слов подходящих. Несколько минут мы молчали.

- Хороша, соседушка, - с кривой улыбкой произнёс он вдруг, оглядывая меня с головы до пят.

Под его тяжёлым взглядом я почувствовала себя очень неуютно, как будто я что-то страшное совершила. Опять помолчали. Он не сводил с меня своего пристального взгляда. Я поёжилась.

- Что случилось? - наконец выдавила я из себя глупую дежурную фразу.

Лицо Марка опять перекосилось, так, как будто у него тоже был инсульт.

- Я, конечно, могу прямо сейчас позвонить в милицию. Они возьмут понятых и обыщут квартиру. Но, может быть, ты сама отдашь драгоценности? Даже если здесь ничего не найдут … всё равно тебе не отвертеться. В комнате тёти была установлена видеокамера.

Всё как будто перевернулось вокруг меня… Да, я стояла прилипнув к полу, а Марк, стеллаж в прихожей, вешалка-жираф смотрели откуда-то сверху! Сердце забилось часто-часто, кровь ударила мне в лицо, я, наверно, вся стала пунцовая. ДРАГОЦЕННОСТИ! Они так и лежат в кармане пиджака! Вот это позорище!!! … Наступила немая сцена почище Грибоедовской…

- Так что будем делать? – Марк сделал шаг в мою сторону и теперь стоял почти вплотную, а взгляд его не предвещал ничего хорошего.

Я вышла из оцепенения и, с ужасом глядя в его сторону (посмотреть ему в глаза я просто была не в состоянии), начала мямлить что-то нечленораздельное.

- Я … хотела положить обратно, а тут пришла её сестра … и я забыла… Я просто мерила…

- Четыре дня мерила? И как, подошло? – голос Марка был полон сарказма.

- Я сейчас верну! – на ватных ногах я поплелась шкафу, достала из кармана пиджака драгоценности и принесла в прихожую. Меня всё ещё трясло.

Из моего кулака опять свисало колье. Я коротким неловким движением положила всё это в руку Марку. Он бегло осмотрел драгоценности и убрал их в свою сумку. Потом опять пристально взглянул на меня, видимо решая, что со мной делать.

- Ну, в общем, так, - немного погодя сказал Марк, - не хочу сдавать тебя в милицию. Судя по тому, как ты растерялась и покраснела, ты - не законченная уголовница. Тюрьма никого не делает лучше… Но и оставлять воровство безнаказанным нельзя.

Я опять хотела что-то объяснить, как-то оправдаться, но у меня комок стоял в горле… Да и что тут объяснишь?

- Ты можешь выбрать – разборки в милиции, дурная слава среди соседей, позор на работе… или я накажу тебя сам. Накажу жестоко, но никто кроме нас двоих об этом не узнает, и твоя репутация останется неиспорченной.

- Что ты будешь делать? – я изо всех сил старалась не разрыдаться. Мне уже представлялись самые ужасные и невероятные картины, которые я почерпнула из японских комиксов и научно-популярной передачи о древних ритуалах дикарей.

- Да просто выпорю, - усмехнулся Марк, - жива останешься, калечить тоже не буду.

Что мне оставалось делать? Лучше бы мне вообще умереть, чем вся эта скверная история станет известна родственникам, соседям, коллегам … Я согласилась.