Медкомиссия

- А как это... делают, - спрашивает он

- А это... Антонина электротоком делает. К семенникам прикладывает.- Он в ужасе таращится на меня. Даже член его начинает опускаться.

- Можно конечно потереть... ну это... (не скажешь ведь ему - подрочить) ... Онанировать, одним словом. (пауза. тяжелая, длинная пауза) Так что выбирай!

- М-мм, а можно сейчас? Если потереть... - ах, краснеет как девушка!

- Конечно,- ободряю его я. - И результат ждать не потребуется.

- Ладно... - Он неуверенно переминается с ноги на ногу.

- А потом я еще раз хорошенько осмотрю твое заднее отверстие. С помощью специального прибора!- Его лицо стремительно заливается краской до самых ушей.

Теперь, когда он решился "на анализ", он стоит в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу (наверное, так он стоял бы перед девушкой прежде чем лечь на нее), и его член снова набухает.

- Ну, смелее. Возьми половой член в руку... та-ак... и двигай ей вперед-назад. - Я направляю его, как направлял бы ангела. Мальчишка быстро смелеет. Придерживая яйца одной рукой, он лихо дрочит себя другой. Его член, уже твердый и упругий, вырастает до гигантских размеров. Крайняя плоть уже не в состоянии наезжать на головку. Мальчик выгибает пах, привстав на носочки, и наяривает вовсю. Он с любопытством смотрит на свой снующий в ладони член, но иногда посматривает на меня. Я понимаю что момент приближается!

- Молодец! Не прерывайся. Подойди и ляг на кушетку. - Он вскакивает на нее и ложится на спину, продолжая онанировать.

- Протяни левую руку за голову - Он отпускает свои яички и загибает ее кверху, где я быстро пристегиваю ее кожаным браслетом. - Теперь другую руку! - Его член звонко шлепается о живот. Я пристегиваю вторую руку к изголовью.- Ну а теперь потерпи немножко. Я все кончу сам! - и с этими словами я поднимаю перед ним штатив с занавеской и автоматически нащупываю, жадно ловлю-беру-сгребаю-хватаю его готовый возбужденный член. Все его тело - от сосков до пяток - теперь мое! Он нервно елозит на кушетке, привязанный за руки к изголовью.

- Не волнуйся - говорю я, - согни ноги в коленях... та-ак. Теперь раздвинь их. Вот так и лежи. Я вставлю твой пенис в специальный отсосник. Ничего плохого не будет... Не дрожи ты так!- и, ахххххх, я жадно ловлю губами его упруго загнутую мышцу! Как ныряльщик за жемчужными устрицами, я внедряюсь лицом и ладонями в раскрытый жар его паха. Я целиком проглатываю его член, но при этом почти не касаюсь его губами и языком - так нежен я с ним! Его яички, чуть сдавленные моими пальцами, плывут и перекатываются в моей ладони как два поплавка на тихой воде. его головка прикасается и потом вжимается в запредельное нечто, сокрытое у меня в горле и тогда я, медленно наращивая усилие, начинаю сосать этот дивный стебель. Я отчетливо слышу стон мальчика - это напрягшийся в засосе, его член почувствовал что сильно растянутая кожица крайней плоти (как резинка в проколотом воздушном шарике, когда вы засасываете ее, чтоб сделать смешно лопающийся пузырек) - как эта кожица, повинуясь моим губам, туго наезжает на головку и встре

Отирая губы платком (который я храню, со следами его семени, как дорогую реликвию), я опускаю штатив с занавеской и вижу его счастливое, расплывшееся в белозубой улыбке лицо.

- Ну? Понравился... (я подбираю слово)... отсосник?

- Да-аах,- хрипит он, васстанавливая дыхание. Он лежит передо мной ослепительно голенький сияя девственной прелестью юного мужского тела. Он вытянул ноги, его член опал и свесился набок, тяжело подмяв расслабленную мошонку. Его руки по-прежнему привязаны к изголовью, и оттого он остается совершенно беспомощно-раскрытым, хоть и счастливо расслабленным. Я понимаю, что кончу без рук, если буду вот так сидеть радом и любоваться им. Я поднимаюсь, отстегиваю его запястья и прошу перевернуться на живот. Утомленный утехами и ярким светом лампы, он тяжело переворачивает мускулистое чуть удлинненное тело пловца. Я кладу перед ним маленькую подушечку.

- Встань на коленки,- командую я ему,- теперь опусти плечи и подбородок на подушку! Возьмись руками за край у узголовья. Может, тебя снова пристегнуть?

- Не-а, не надо,- отвечает он, принимая указанную позу. Я по-прежнему стою сбоку.

- Ну смотри. Я введу тебе в заднее отверстие цилиндрический предмет. Довольно глубоко. Сначала можешь почувствовать жжение, может быть даже будет больно. Не волнуйся, просто потерпи. Постарайся расслабить попку. Как только тебе это удастся, боль пройдет. Договорились?

- М-мм... да...- Я снова поднимаю штатив со шторкой, захожу за ширму и быстро снимаю тонкие холщевые хирургические штаны, пропитанные моим половым соком. Беру свой одеревеневший от ожидания член и захожу сзади моего томящегося пациента. О-оо, небесные жители, вы ли создали это вот удивительное творение, раскрытое передо мной! В глазах моих темнеет, и я льну лицом в чуть влажную от давишних забав расщелину. Мой язык ложится туда, где две мальчишеские упругие булочки соприкасаются под острым углом, и скользит в поисках впадины. Ладони нежно растягивают Его ягодицы и в тот момент, когда кончик языка натыкается на заветную морщинку, пальцы автоматически фиксируют место и слегка надавливают на края, отчего оно, заветное, раскрывается. (Не надо морщиться, мой любознательный читатель! Лучше попробуй сам мальчишескую попку! Или, хмм, возьми кусок свежего масла, придай ему ту же соблазнительную форму, а дырочку проколи 3-хдневным листиком молодого фикуса - и полижи, по-исследуй ее своим языком!). И снова, как шмель...

Я быстро смазываю член вазелином и, пристроив его в отверстие, одним толчком легко вгоняю на треть длины.

- Аххххххххххх!

- Потерпи, расслабь попку, расслабь... - приговариваю я и грубо беру за одно из низко висящих яичек.(Правое, наверное - люблю играть правым яичком!) Это мгновенно переключает Его внимание, и мальчик снова распускает сфинктер. Пользуясь этим, я вгоняю член еще глубже

- Аххх...

Те, кого имели в зад, знают, что самый кайф наступает когда глубоко загнанный член медленно вытаскивают (охххоблеххче-ееенииииеее), и снова предательски вгоняют, не внимая мольбам и стонам, и потом снова ме-ееедленно вынимают, так что слезы встают в глазах. Удар - облегчение, удар, конвульсия - и снова облегчение. Ах! - аааа, Ах! - ааааааа... И все чаще и проворней трется он в глубине мальчика, и уж исчез день и ночь, и кушетка в поликлинике. Остались лишь мальчик, его бесстыдно раскрытая попка и ебущий ее здоровенный упругий ненасытный мой хуй, который то сверлит, то долбит, то замирает, подготавливая новую, неожиданную, убийственную, непереносимую, страшную в непредсказуемой неизведанности и потому такую сладкую атаку, которую всевышние на Олимпе дали испытать нам только одним - самым задним нашим местом.

- Ахххх!! К черту, на хуй эту блядскую занавеску! Я хочу его всего! Иди ко мне, мое святое убежище в этом холодном мире! Ах как сладок твой язык, как гибок стан! Сейчас, сейчас - дай мне дотянуться до твоего упругого кончика, дай мне сдернуть с него крайнюю плоть! Дай мне высунуть его головку! Не мешай своими руками - я сделаю это лучше чем ты, лучше, лучше, лучше, и не сопротивляйся...А-ааах. Дай мне насадить тебя поглубже на мой непокорный член! дадададада - Давай кончим вместе давай... давай... яумруяумру... еще еще еще выгнись целуй меня дай мне твой язык я хочу высосать твой язык не спеши дай мне еще мгновенье там так сладко в тебе выебименяещеглубже ааааааааа тыжеможешь глубжеглубжехуйййй да да вот оно подходит малыш ммммммммаааамааааа да облей нас обоих твоей спермой ее так много в тебе ты мог бы залить ею весь мир ещеохещеоххзаебиссссььь а я волью в тебя все без остатка а-аааа не кричи нас услышат я весь в тебе я х-ххххх- ооооох истекаюююююююююхххххххххууууууууйййййййй!