Обнаженная с нимбом

— Прям завтра? Ой...

— Что «ой»? Не можешь? Испугалась?

— Да нет, нет, ничего. Все нормально. Я приду. К вам домой?

«Небось съемочки у тебя», злорадно думал он, — «ничего, подождут».

— Да. Давай прямо с утра, перед занятиями. А сейчас...

Виктор Евгеньич глубоко вздохнул — и начал урок, изо всех сил стараясь не думать о том, что будет завтра утром.

***

Когда она позвонила в дверь, он чуть не подавился зубной пастой.

— Идуууу! — завопил он, сплевывая пену. Он чистил зубы уже третий раз за час. — Иду! Привет, Карин... Ого!

Впервые в жизни он видел ее в облегающем платье. Вишневом. Почти в тон его картине.

— Здрасьте, Виктор Евгеньич!

— Выглядишь эффектно. Более чем. Проходи...

Карина прошла в комнату, храня на лице неописуемую полуулыбку.

— Накормить тебя? Напоить чаем? Не голодная? Тогда сразу и приступим, пока солнышко нас балует...

Он говорил с ней привычным тоном, не зная, как перейти на другой тон, и нужно ли.

— Виктор Евгеньич, а можно...

— Что?

— Посмотреть? На НЕЕ?

— На себя, ты хочешь сказать? — Он полез за картиной. — Это ведь ты... самая неподдельная и взаправдашняя... На, любуйся!

Карина отступила назад. Лицо ее изменилось, и Виктор Евгеньич испытал минуту самого тщеславного счастья в своей жизни.

В кадре она потягивалась, сидя на краю кровати, а на картине — тянулась руками к небу. Тело ее, повернутое вполоборота к зрителю, было выгнуто умопомрачительным изгибом, пойманным так точно, что, казалось, с холста вот-вот слетит вздох. Вместо кровати под ней было облако мерцающих бликов, сверху ее обволакивал вишнево-алый фон с золотым свечением, высветившим в волосах овальный нимб. На лице ее светилась полуулыбка — та самая, бившая невидимым током даже с холста. Картина казалась чудовищно эротичной, но ничуть не развратной: в ней был глубинный эротизм женского естества, каким-то чудом очищенный от налета блядских поз и улыбок, намертво приросших к ню.

— Дааа... — Карина была под впечатлением и не знала, что сказать. — Не... неужели это я?

— Не похожа? — глупо спросил Виктор Евгеньич.

— Не знаю... Вы... очень хорошая картина... Просто супер... А где мне... где я могу... подготовиться?

— Где хочешь, — задрожав, ответил Виктор Евгеньич. — Хоть здесь. Если хочешь, могу отвернуться. Хочешь?