Один день в "Норе"

III. Розовая нежность заката

Джинни сидела в своей комнате, у окна в сад, и, улыбаясь, заново прокручивала в голове калейдоскоп удивительных событий, случившихся с ней в один день. Мягкий летний воздух, напоенный вечерними ароматами, ласково обвевал её разгорячённое лицо и тело. Заходящее солнце бросало лучи цвета фламинго на испещрённый тёмными пятнами-тенями листвы потолок её маленькой комнатки. Джинни сделала медленный тягучий вдох и провела руками сверху вниз по всё ещё жаждущему ласки юному телу. Лениво поиграла пальчиками со своими проколотыми «клубничками», затем раздвинула ножки и начала поглаживать пушистенькую рыжую «киску». Её движения становились всё более требовательными, дыхание - прерывистым, а щёки, как закатное небо, залила пунцовая волна возбуждения. Вдруг за спиной девушки скрипнула дверь. Джинни ахнула и попыталась быстро привести себя в порядок.

- Чего это ты застеснялась? – озадаченно спросила вошедшая Гермиона.

- Да так… Ну… А когда ты приехала, Герми? – спросила юная колдунья, становясь в кресло на колени и поворачиваясь лицом к подруге.

- Я?.. Просто… с родителями поссорилась… - и Джинни с изумлением заметила, что Гермиона старательно вытирает рукавом припухшие, покрасневшие от слёз карие глаза.

- Ты?! Но ты же просто идеальная дочь: исполнительная, умная, талантливая, …красивая!.. – последнее вырвавшееся слово заставило Джинневру покраснеть даже больше, чем несколько минут тому назад. Хорошо, что расстроенная Грейнджер не обратила на её оговорку и последующее смущение внимания. Она просто забралась на кровать с ногами и, обхватив колени, принялась раскачиваться взад и вперёд.

- Дело не во мне… а в моём кузене. Помнишь, я рассказывала, Питер из Франции. Мы с ним виделись каждые каникулы и всегда хорошо проводили время. Я воспринимала его как заботливого надёжного друга… - плотина выдержки Гермионы прорвалась, и сдерживаемые слова, полные душевной боли, полились нескончаемой рекой. – А этим летом мои родители сообщили мне, что он намерен приехать к нам в гости. Я вначале очень этому обрадовалась, пока не узнала причину… В общем, он хочет сделать мне предложение! – и девушка разрыдалась, закрыв ладонями лицо.

- Но… что плохого в этом? – удивлённо поинтересовалась Уизли, подсаживаясь к плачущей подруге на кровать и успокаивающе прижимаясь к ней.

- Как, Джинни?! Неужели ты не понимаешь?! Он же магл! И мои родители ясно дали мне понять, что хотят видеть мою будущую семью абсолютно магловской, без всякойсвязи с магическим миром! «Конечно, мы гордимся твоими необычными способностями, дочка! Но муж-волшебник?! Нет, нет, ни за что!» - воскликнула Гермиона, явно передразнивая отца или мать. – К тому же, я его не люблю, – добавила она тихо.

- О, Боже мой! – Джинни ошеломлённо захлопала своими длинными ресничками. - Иногда мой отец тоже поговаривает: «Было бы здорово, дочка, если б мой будущий зять был маглом! Я мог бы многому у него научиться!»

Гермиона горестно всхлипнула.

- Ну, подобные высказывания мистера Уизли я бы не стала принимать всерьёз. А я домой, пока родители с кузеном не успокоятся и не поймут, что не правы, не вернусь!

- Ну, ну, хватит плакать, подруга! – Джинни ласково обняла худенькие плечи Гермионы и стала нежно их гладить. Потом, неожиданно для себя, она взяла её заплаканное лицо в ладони и, подавшись вперёд, поцеловала солоноватые губы. Они были как шёлковые лепестки роз, и источали такой же сладкий ванильный аромат. Большие тёмно-карие глаза Грейнджер изумлённо распахнулись. Реснички на них склеились от пролитых слёз, как лепестки маргариток под дождём. Но вдруг удивление во взгляде Герми сменилось признательностью, а губки слегка раздвинулись, словно к чему-то приглашая. Джинни воспользовалась моментом – и вот уже губы обеих гриффиндорок слились в страстном поцелуе.

- Разденься, - прошептала Джиневра, восстанавливая дыхание. – Я утешу тебя… Ты ведь хочешь этого?..

Гермиона лишь стыдливо кивнула в ответ. Она встала и сбросила с себя вначале блузку, а затем – клетчатую юбочку. Бюстгальтера она, как и её младшая подруга, не носила, и округлые увесистые грудки порывисто вздымались от сладострастных вздохов их хозяйки. Каждое полушарие венчала крупная коричневая «ягодка», похожая на вишенку, залитую шоколадной глазурью. На пол отправились и намокшие от предвкушения удовольствий трусики, обнажив узенькую промежность со слегка удлинёнными большими губками, украшенную задорным кучерявым хохолком каштанового цвета. Закончив с одеждой, Гермиона вскинула руки и вытянулась вверх, чтобы Джинни смогла вдосталь насладиться великолепным зрелищем. Тело девушки, окрашенное последними лучами заката на фоне окна, казалось сладким десертом из клубничного мороженого и соблазна. В сладостном томлении Джиневра закусила нижнюю губу. Медленно она опустилась на колени и притянула бёдра подруги к себе. Розовый резвый язычок принялся искушать нежно пахнущую «щёлочку», а губки Джинни дарили ей уже несколько иные поцелуи. Грейнджер откинулась назад и прижала голову Уизли к себе теснее, зарывшись пальцами в рыжие колечки свободно ниспадающих волос. В ответ шустрый язычок, стремясь утолить жажду наслаждения, впился в сочную плоть подружки, которая благодарно одаривала его всё новыми и новыми потоками сладкого нектара. Джиневра, не отрываясь от своего занятия, начала ложиться на пол и потянула Герми на себя.

- Стой!.. – прошептала та, всхлипывая уже от чудесного ощущения внизу живота. – Я хочу добавить несколько штрихов от себя!

Откуда ни возьмись, в тонких пальцах Грейнджер оказалась её волшебная палочка. Молодая волшебница сделала ей замысловатое движение – и комната Уизли преобразилась: окно превратилось в огромную хрустальную призму, озарившую помещение всеми оттенками закатного сияния, пол оказался устлан лепестками роз – тяжёлыми бархатно-бордовыми, горящими алыми, воздушными бледно-розовыми. Розовые лепестки слетали и с потолка, ложась на обнажённые тела девушек сексуально пламенеющими поцелуями. Кстати, о теле… Джинни, опустив взгляд ниже, испуганно ойкнула.

- Не бойся, дорогая, - отозвалась Гермиона, - это мой маленький подарок тебе… нам на сегодня!

Её пальцы сомкнулись на огромном возбуждённом фаллосе, вздыбившемся над «пещеркой» Джинневры. Его размеры просто поражали воображение: во всяком случае, он был гораздо больше и объёмнее мужских достоинств всех представителей семейства Уизли – насчёт «маленького подарка» Гермиона явно поскромничала.

Герми тем временем сильно оттянула кожицу с головки до основания и игриво лизнула рдеющую открывшуюся плоть. Джинни сладко застонала. Такого утончённого удовольствия она даже не могла себе раньше представить. Гермиона обхватывала ротиком её новенький «прибор», до предела натягивая свои губки, а её пальчики занимались истекающей влагой «расщелинкой». Мисс Грейнджер ввела в неё сначала мизинец, потом прибавила к нему безымянный пальчик, затем (тут Джинни начала чувствовать лёгкое натяжение) добавила средний. Когда к трём пальчикам присоединился четвёртый, Джинневра тихо вскрикнула, но подруга яростно заработала ротиком, и её захлестнули сладкие спазмы всё возрастающего оргазма. Тем временем Герми сложила все пять пальчиков в форме цветочного бутона – и с силой ввела их в горячую промежность. Юная Уизли воспарила на крыльях экстаза в Рай наслаждений.

Но её миссия состояла в том, чтобы полностью утешить Гермиону – и маленькая чародейка приступила к ответным решительным действиям. Она обняла подругу за талию и та подалась вверх.

- Ты похожа на изысканный пломбир, Герми, - искусительно прошептала Джинни. – А пломбир должен быть надетым на палочку!..

- Нет, Джинни, ты же не хочешь насадить меня на «ЭТО»! – воскликнула в предельном возбуждении Грейнджер.

- Именно это я и сделаю!

И, разведя коленом в стороны бёдра подружки, Джинневра аккуратно пристроила её лоно на верхушку своего «посоха». Теперь она сама могла ощутить, какое наслаждение дарила своим братьям. «Киска» Гермионы полностью обхватывала её головку, но Джинни не останавливалась на достигнутом. Она потянула подругу вниз – и та, постанывая, начала соскальзывать по огромному, пышущему желанием стволу, который так хорошо увлажнила своим похотливым ротиком. Джинневра продолжала с силой давить на бёдра Герми сверху, и она медленно, но верно, продвигалась к высотам удовольствия.