— Иди вниз! — Валерия повернулась ко мне, обняла, поцеловала в губы, мягко прихватила тонкими пальчиками член. А потом толкнула в грудь, отправляя к Ло, который уже гремел вытаскиваемыми инструментами, каждый раз чертыхаясь, когда какой-нибудь из них бухал по металлической крышке шкафа. Вот, пойми после этого женщин?
***
Верхнюю прогулочную палубу нельзя назвать самым приятным местом на этом судне, но просто так лежать, закутавшись в тёплый плед, наблюдая за серебряными точками, снующими вокруг большого квадратного сооружения в сером пространстве космоса, было приятно. Наш грузопассажирский рейс сделал остановку у очередной станции, висевшей на орбите мрачной планеты с аммиачной средой, в которой плавали автоматические фабрики. Автоматические фабрики заготавливали как чистый аммиак, так и делили его на фракции, вырабатывая полуфабрикаты для последующего использования в производстве столь необходимых Конфедерации товаров. Через какое-то время они тихо тонули, давая место новым фабрикам. Пару таких, наш рейс, как раз, и привёз на замену. Даже несмотря на такие расходы по добыче, станция только росла, отмечая точками сварок места надстраиваемых помещений. Что означало, что Конфедерации это выгодно, приносит хорошую прибыль. Иначе стали бы они держать тут станцию, тратя деньги на поддержание, увеличение многоблочного сооружения, обеспечение такого количества жителей станции? Автоматы дешевле.
Моё созерцание космической суеты вещь и вынужденная, и результат моего волевого решения. Отключившись от очередного сеанса ощущений, я осмотрел каюту, посмотрел на себя в зеркало, заглянул в шкаф. Нет, надо гулять. Иначе, к концу полёта превращусь в «ночную тень». Я видел одного такого. Тощий, какой-то невнятного вида, с глубокими синяками под глазами. Нет, я не хотел быть таким. Поэтому, отложив аппарат, немного посидел в парной, и, разморенный, поднялся сюда, на прогулочную палубу. Где гуляют пассажиры, отдыхают члены экипажа, кипит своя жизнь, отличная от жизни на служебных палубах и в секторах. Спокойная и размеренная, она убаюкивала, затягивала темнотой сцены под названием космос, испещрённой точками каботажных судов, буксиров, кубом станции. Я задремал своим сном, пряча лицо в складки пледа. Хотя на палубе было тепло, но меня немного морозило, отчего казалось, что плед именно то, что мне не хватало. А может быть надо полежать в каюте? Наверно. Но мне хотелось полежать тут. Посмотреть на какое-нибудь движение, сменить обстановку. Через пару часов, судно двинется дальше, на палубе появятся новые пассажиры, бары всколыхнутся от волны новичков, которых ведёт желание выпить, а деньги им давят карман. Всё знакомо, всё понимаемо. Ощущения капитана уже позволили мне многое понять, совершенно по-другому смотреть на окружающий меня мир, людей. Например, вот этот в куртке-хамелеон. Член команды проигравшийся вдрызг. Как я это понял? По его поведению. Вот, он нервно крутит на пальце номерок из казино, глотает одну за другой порции алкоголя, кому-то набирает по внутренней связи. Ищет у кого занять. Извини, тебе придётся самому выкручиваться. Никто не даст тебе взаймы. Или вот эта красавица, севшая у самого окна. Спокойная, женщина чуть медлительно помешивает сахар в кофе, обводит взглядом сидящих в этом кафе, переводит взгляд на транслируемое изображение какой-то передачи, вновь начинает скользить взглядом вокруг. Словно думает о чём-то. Либо одинокая пассажирка в поисках попутчицы или попутчика, считай секса, либо женщина из команды в поисках секса. Собирая меня в эту командировку, все наговорили всякого про нравы, царящие на этих транспортно-пассажирских суднах. Но, до сих пор, я не видел ни порок членов команды за провинности, ни оргий в коридорах пассажирских палуб, ни ещё чего-то такого — из рук вон выходящего. Враньё всё это, досужие сплетни, живущих на планетах. Им не понять устройства и обстоятельства жизни на кораблях, судах. Теперь-то я это знаю точно, как на судах идёт жизнь, какие тут царят нравы. Иногда жестокие, не спорю, но тут по-другому нельзя. Космос не позволяет абы как бы.
Стоп! Я оживился от внезапно проскользнувшей мысли. Она, эта пассажирка или член команды, ну, эта женщина в стекле кафе, очень похожа на Фантазию. Ту самую Фантазию из истории переживаний капитана. Я присел, делая вид, что поправляю плед, а сам уже с другого угла рассмотрел женщину. Похожа, и очень даже. Откинувшись спиной на жёсткую подушку лежака, я прикрыл глаза, но оставил маленькую щелочку для наблюдения за ней. Конечно, клоны или там биологические механизмы живут и сохраняются столько времени, сколько заложено в программе их создателями. (Порно рассказы) А так как старший врач был сам себе на уме, то он мог нарушить существующие правила программирования. А что? Если законы Конфедерации ему были не указ, то и существующие ограничения по программированию клонов, биомеханизмов тем более не могли его удержать от соблазна сделать себе вечно молодую подружку.
Женщина допила кофе, неспешно вышла из кафе, остановилась полюбоваться видом. Эх, села бы она рядом! Точно бы узнал Фантазия это или нет. Как? М? Наверно, спросил бы про капитана. Или нет. Спросил бы про создателя. Точно среагирует!
Она села рядом. Просто подошла, взяла в автомате два пледа, улеглась на лежак. Я, конечно же, «проснулся». Мы обменялись улыбками, высказывая расположение друг к другу и невыраженное согласие на нарушение личного пространства. Она ведь легла в нескольких сантиметрах от меня. Протяни руку и её грудь в моей руке.
— Красиво, не правда ли? — Я решился завязать разговор. Не упускать же такую возможность? — Вот, лежу, смотрю. Красиво.
— Красиво. — Она, улыбаясь, поправила волосы, обдав волной волнительного запаха. Где-то это запах я уже чувствовал!? — Такое приятное зрелище. Каждый раз смотрю на эту картину с удовольствием. Есть что-то в этом мелькании на фоне чёрного космоса, планеты. Жизнь в экстремальных условиях — разве это не будоражит кровь?
— Но кроме этого есть другое, что будоражит кровь. — Я шагнул вперёд, и останавливаться теперь мне было не с руки. Эх! Была, не была! — Разве женщина с её загадками, можно сказать вселенной, которую трудно познать и за сто лет, не является самым ценным и волнующем кровь не менее, а даже более, чем жизнь в космосе?
— А вы философ-романтик. — Она протянула фразу, внимательно смотря мне в глаза. — Меня зовут, — Ну, как тебя зовут?! Ну? — Виллария. Инспектор по делам незаконного распространения продукции псико.
Псико — это и есть ощущения, переживания, встряска, ускоритель, акселератор, кувалда, змейка, клизма, сито и ещё с десятка два названий того, чем я наслаждаюсь в тишине каюты. Мда, какие только знакомства не бывают во время пути!
Она оказалась интересной собеседницей. Незаметно для себя мы перешли на ты, а потом перешли в бар, а из бара прямиком направились ко мне в каюту. Вёл я к себе её спокойно. Аппарат был убран, капсулы с информацией надёжно спрятаны среди вещей. А ей, похоже, нужно было только то, что и мне. Секс.
Каюта с охотой распахнула перед нами дверь, быстро создала уютную атмосферу, притушив свет, включив тихую музыку. Вила, а именно так теперь я её называл, молча стянула с себя платье, щёлкнув немыслимыми застежками за спиной, стала стягивать нижнее бельё медленно, заставляя биться моё сердце так часто как это, вообще, возможно. Не отрывая глаз от меня, она скатывала трусики в тонкую полоску, постепенно открывая правильные линии лобка, лохматые волосики на лобке, выкрашенные в два разные цвета. А потом остановилась, застыв со снятыми трусиками на коленях. Словно хотелоа что-то сказать. Чуть наклонившаяся Вила, оттопырившиеся груди с розовыми кружочками и такими же розовыми сосками, запах жаждущей секса женщины ударили мне в голову почище кувалды. Я помог скатать эту ниточку дальше, одновременно занявшись её грудью. Чуть вспотевшие, солоноватые, источающие аромат, от которого всё кружилось вокруг меня, они были превосходными. Как был превосходный её плоский живот с чуть выпирающим низом, на котором виднелась эта двухцветная клумба из волос. Наше молчаливое изучение друг друга на кровати, жаркие поцелуи, ласки только увеличивали наше притяжение друг к другу. Наконец, она откинулась на спину, поправила волосы, встрёпанные при близком знакомстве с мои помощником, облизнула губы, хрипло прошептала:
— Ты готов? Я уже. — Как-то так по-деловому?
— Я готов с того момента как увидел тебя. — Я не врал. Одна картинка из переживаний капитана, ощущения того, что испытал он, завертели во мне механизмы, конечном результатом работы которых должна было стать именно это. Она лежит на кровати, расставив ноги, гладит меня по бёдрам, а я нависаю над ней, поглаживая головкой её горячие, влажные губки «начала вселенной».
На удивление вход оказался очень узким. Головка сначала уткнулась в упругое горячее и влажное кольцо, член чуть изогнулся, вызывая у меня желание с силой войти в неё. Она, чувствуя это, обхватила горячей ладошкой изогнувшийся член, направила головку прямо в створ «ворот начала», придержала, придавая нужную направленность. Я налёг со всей силы, вылизывая её сосок, головка, оставляя кожицу позади, проскочила это упругое кольцо, двинулся в жаркую глубину, раздвигая теснины. Вил застонала глухо, протяжно, показывая всем своим видом, что получает удовольствие от этого. А дальше я уже не отпускал её из своих рук, а она не вырывалась, улавливая каждое моё движение, каждый мой вздох. Даже когда член выскочил из неё, ткнулся нетерпеливо в коричневый пяточок ануса, она потянула за обе половинки попки, позволяя ему нырнуть туда.
Кончила сначала она. От простого поцелуя в подмышку. Выгнувшись в дугу несколько раз, она разжала сомкнутые губы, громко закричала, мелко трясясь от оргазма, бившего её. А затем затихла, обхватив меня руками, уткнувшись головой в моё плечо. Я старался кончить именно сейчас, когда она такая, послушная. Ну, нравится мне такая послушность. И кончать в такую послушность мне очень нравится. Кончать бурно, выливаясь полностью. И не важно, что она уже остывая, принимает меня. Не важно. Важен этот момент. И я кончил. Бурно, с вдавливанием её в кровать до боли в мошонке. Руки её, поддерживающие меня, обдавали такой лаской, что невольно я ухнул фразу «детей сделать тебе хочу». После чего она обхватила меня ещё крепче, удерживая несколько минут в плену её рук, бедёр, коленок, сжимавших мою талию. Член, выскользнув из теснины её вагины, следуя за мной, укладывающемуся рядом с ней, проскользнул по её животу, оставляя за собой мокрый след.
— Ты почувствовал, что я хочу детей? — Она отпустила меня, прижалась ко мне, как ластящаяся кошка. — Я так хочу детей! Давно хочу. Сегодня, вот, с утра решила, что романтика, первого же романтика встреченного на этом судне, уведу к себе. А потом, будь, что будет. У нас же, сам знаешь, строго с этим. — Действительно, у госслужащих были определённые ограничения. В том, числе беременность в течение первых двух сроков службы. Значит, Вил не так давно в этой службе. Максимум шестой год.
— Мне просто показалось, что беременность тебе к лицу. Я даже представил, как ты в солнечный день идёшь по улице с животом. — Я улыбнулся. Настроение было превосходным. Голова летела куда-то, заставляя пальцы поглаживать мокрые губки, щекотать волоски на лобке. — Красота!
— У меня кончается в следующем году второй срок. — Она повернулся ко мне спиной, давая обнять себя со спины. Одна рука подхватили её грудь, другая нырнула к клумбочке на лобке. Вил замурлыкала, а не заговорила. — Было бы здорово из этой командировки приехать беременной.
— А муж? — Кольцо на её правой руке только сейчас привлекло моё внимание. — Что муж скажет?
— Муж? — Она чуть повернула голову, посмотрела на меня. — Будет рад. Это же будет его ребёнок. Ведь только женщина знает от кого ребёнок у неё. — И через секундную паузу, чуть подхихикивая. — Ну, как правило, знает.
Расстались мы только глубоко вечером по бортовому времени. А за три часа до этого, решив уйти, она, пошатываясь от усталости, одевалась медленно, демонстративно натягивала все свои чулочки, какие-то плёночки лифчика, трусиков, словно дразнила меня. А я после трёх раз уже не мог, а хотел. Эх! Ещё бы разок! Погрузиться в неё, услышать её стон, почувствовать в руках волны оргазма, прокатывающиеся по её телу! Стоп! У меня же было одно средство! Я чуть ли не спрыгнул с кровати, рукой залез в кармашек сумки, нащупал край круглой баночки. Ну, Вила держись! Если после этого ты не забеременеешь, тогда космос не космос, а древние были дураками! Я глотнул для верности две таблетки, повернулся к уже одетой Виле.
— Знаешь. — С чего бы начать? — Мне кажется, что мы ещё не закончили наш разговор о детях. Давай, продолжим?
Видео
Рассказы