Про жизнь, про секс и про любовь

Я развёлся с женой. Причина банальна до тупости. Пока ходил по морям, не очень-то хранила она мне верность. А на суде и вовсе заявила, что никогда меня не любила. А замуж пошла, потому что пора уже было. И ещё маленькая дочка, с которой она запретила встречаться.

Но я её не осуждаю. Это теперь не осуждаю. А тогда Попробовал пить горькую. Надоело быстро. Да и неправильно это, заканчивать жизнь, когда тебе ещё и тридцати нет.
А, как мужик забыться может? Конечно, только в работе. Тем более в такой работе, как у меня. Я словно с цепи сорвался. Шесть лет без отпуска. Не раздумывая, шёл в рейсы, от которых все отказывались. Работал в штрафных экипажах. И как-то само собой получилось, что из всего нашего выпуска я первым стал капитаном. Однокашники мне не завидовали. При встрече в лицо говорили:

— Серёга. Что ты творишь? Голову сложишь.

А сильнее всех сказал мой отец:

— Знаешь, что на войне самое ужасное? Это, когда человек страх теряет. Такие погибают первыми.
Да! Времечко было. Привёл я как-то свой лесовоз на одну из северных рек, каких тысячи на необъятных просторах нашей Родины. Как там, у Аркадия Северного:

— Костюмчик новенький и прохари со скрипом я на далёкий променял.

Кто понял, про какое место я говорю, хорошо. Кто — нет, то и не надо. Зона там огромная. А охраняется, так себе. Потому что бежать некуда. Кругом тайга и болота непроходимые на тысячи километров. И над всем этим огромный лозунг, где на красном полотнище жирными белыми буквами:

— На свободу с чистой совестью!
Судно встало под погрузку лесом. А там даже ни одного крана нет. Да и зачем, когда столько бесплатной рабочей силы. И относятся к этой рабочей силе хуже, чем к скоту. Понятно, что не ангелы. И воры, и убийцы среди них.

Охрану лагерное начальство организовало просто. На баке, это в носовой части судна и перед надстройкой, это в корме, выстроились две цепи автоматчиков. А на палубу и в трюма ни ногой. А там сотни зэков. Но, ведь брёвна тоже надо укладывать по уму, а то судно и перевернуться может. Хочешь, не хочешь, а судовому экипажу пришлось вертеться среди зэков.
Ни в одном государстве нет такого отношения к осуждённым, как в России. Сталин в своё время сделал соответствующую инъекцию всему народу, пересажав пол страны. Не даром говорят: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Правда, мне больше нравится, как сказал Задорнов: «Наше население делится на три части. Первая сидит. Вторая её охраняет. А третья ждёт, когда её посадят». В общем, у нас это на генном уровне. У меня у самого оба деда по 58 статье сходили. Один не вернулся. Забили до смерти в Ярославском централе.

Поэтому и не стал я ничего придумывать. Здесь следует сделать небольшое отступление. Когда я ещё учился, после пятого курса направили меня на плавательскую практику на один очень престижный теплоход загран плавания матросом. И попался мне начальничек. Наш старпом. Тупица редкостный. Такое впечатление, что он даже арифметики не знал. Ну и я по глупости в шутку ему как-то намекнул об этом. Взбесился он страшно. Ещё бы! Какой-то сопляк, правда, у которого через год будет высшее образование, а старпому и среднего-то не осилить, говорит ему такое. И превратилась моя жизнь в ад. А что? Один обоснованный донос, и вылетел бы я, как пробка. И на карьере с самого начала можно было ставить жирный крест. Но я очень хотел стать штурманом. Сжал зубы и терпел. После вахты закрывался в каюте и плакал от обиды и бессилия. А потом вытирал слёзы и опять шёл на вахту. А, когда, наконец, закончилась практика, а вместе с ней и этот кошмар, я дал себе слово, если когда-нибудь сам буду командовать, никогда не позволю себе унижать подчинённого.
У капитана в море власть над людьми неограниченная. Он — Бог, отец и самый главный начальник. Он может сделать с любым своим человеком абсолютно всё. И не дано ему только одного. Это унижать человека, который ниже его по рангу. Всю жизнь я неукоснительно придерживался этого принципа. Так же тогда и повёл себя с зэками. И угадал.

Я не заигрывал с ними. Не вмешивался в их «понятия», в которых и сейчас ничего не смыслю. Не лез в страшные разборки, творившиеся на палубе. Я просто делал своё дело, относясь к ним, как к собственным матросам.

Я не разбираюсь в тюремной иерархии, но очень скоро почувствовал к себе уважение. Меня так и звали, капитан. А главное, мои люди смогли без опаски работать среди них.
А условия работы были нечеловеческие. Жара, духота и тучи комаров. От зари до зари нужно таскать и укладывать тяжеленные брёвна, и с судна ни ногой. Кругом автоматчики.

Но человек же — живое существо. Хотя бы в туалет ему сходить необходимо. По маленькой нужде еще, куда ни шло. Можно за борт. А по большому? Представьте себе, каково это, выставить зад за край крыши многоэтажного дома. На судне ещё хуже. Оно от погрузки иногда резко покачивается. Что придумали зэки. Один другого держит за руки, а тот, спустив штаны, свешивает голую задницу через релинги. А их же сотни. Борт загадили страшно. эротические рассказы Вонища невыносимая. Уже через несколько дней дышать стало нечем.

И надо же! Застрекотал в небе вертолёт, и появился у нас такой в аккуратненьком костюмчике с галстуком. Прямо, как из пошлой песенки: «Прибыл из ЦК, проверить, как ЗК « А времена-то самые те были. Горбачёв тогда только, только пролез в полит бюро, и его портрет на плакате ещё самым последним рисовали.
И вот стоит этот столичный начальник, и, прикрываясь носовым платочком, отчитывает меня, как пацана. А по бокам два солдатика с автоматами охраняют его персону. И так мне противно стало.

— А, не направился бы ты куда-нибудь, — оборвал я его, повернулся и пошёл прочь.

— Капитан! Немедленно вернитесь! Я вас не отпускал, — визжит он за спиной. И, вдруг, гробовая тишина. Такая тишина, словно выстрел в затылок.
Я замер и медленно обернулся. Зэки его обступили со всех сторон. Солдатики испуганно затворчики передёрнули. На баке и у надстройки затворы заклацали. У меня голову повело от одной только мысли, что сейчас может произойти.

— Не надо! — закричал я. Или в голосе у меня что-то? Или выражение лица? Но только послушались зэки. Расступились.

Слава Богу! Не прошло и часа, как опять застрекотал в небе вертолёт. Улетел начальник. Больше я его никогда не видел. За себя не боялся. На моё место другого идиота тогда найти было невозможно. Это я знал точно.

Я только один маленький эпизодик из тех своих шести лет холостяцкой жизни рассказал. Но, это были, как раз ещё цветочки. Ягодки начинались, когда я оказывался на берегу.
Женский пол я трамбовал по-батальонно, не считаясь ни с качеством, не с количеством. И никакой жалости в момент очередного расставания. Ни малейших угрызений совести. О моральных нормах в тот период и говорить не хочу.

Жизнь летела, как пушечное ядро, не знающее преград. И вот однажды, вернувшись из рейса, отправился я в бесконечный поход по лабиринтам коридоров нашей огромной конторы, подписывать всякие бумаги. И за дверью очередного кабинета сходу уткнулся в глаза. Только эти глазищи! Окружающий мир перестал существовать.

Тот день до сих пор полностью вспомнить не могу. Разумеется, я очень быстро навёл справки. Вполне благополучная семья. Муж. Двое маленьких детей. Как тут подступишься? За последние шесть лет впервые понял: