Но была и другая причина. На обыкновенных британских девушек, воспитанных в духе «закрой глаза и думай про Англию"*, вдруг обрушилось наслаждение, о котором они не могли и мечтать. То, о чем было нельзя и думать, вдруг стало можно и даже необходимо. Эта рокировка полюсов выбивала почву из-под ног и не давала опомниться.
________________________________
*Традиционная викторианская формула, которой матери наставляли дочерей перед свадьбой.
Сладкая эйфория «тренировок» затягивала в себя, отключая ум. Никакой ребенок не убежит по своей воле из-за сладкого стола — тем более, если его не ругают, а наоборот, делают поедание тортов и конфет главной добродетелью. Искушение блаженством было слишком велико: профессор Лоули выпустил из бутылки джинна, который работал на него безупречно, как швейцарские часы.
***
Разумеется, такое обжорство не могло пройти бесследно. Верность друг другу хранили не более половины пар (среди них были Гарри с Лайзой), остальные жадно пользовались всеми прелестями сладкого стола. Школьные «тренировки» отделяло от группового секса только расстояние между кроватями, и недавние Ромео и Джульетты безудержно совокуплялись в любых количествах и комбинациях.
Групповые оргии устраивались в свободное от тренировок время, а также нередко и на самих тренировках, где пары с удовольствием менялись партнерами. Существовала практика проигрышей партнера в карты, и было несколько неудачников, проигравших своих возлюбленных до самого «Большого Взрыва». Единственное исключение составляли репетиции самого «Взрыва», где присутствовал Ржавчина Гордон, строго следивший за стабильностью пар. Каждую неделю девушкам выдавались противозачаточные пилюли, за глотанием которых ревностно следил тот же Гордон, вычеркивая глотавших из списка. Венерические болезни никого не беспокоили.
Конечно, вначале Дэйв с Мирандой яростно отмежевались от разврата. В первые неделю-две, когда их поглотила эйфория долгожданной близости, это было нетрудно. Но потом... (Специально для vbabe.mobi — секситейлз.ру) Почти каждый день они видели обнаженных юношей и девушек — все новых и новых, разной внешности, роста, цвета волос и глаз, с разной формой плеч, грудей, бедер, гениталий, большей частью очень и очень красивых — потому что от плотского буйства тело расцветает, как цветок под ливнем. Эти юноши и девушки совокуплялись на их глазах, и Дэйв с Мирандой ловили градус их возбуждения, дышали и пульсировали с ними в едином ритме, — и многие, многие лица, голоса и тела навязали в памяти новыми дразнящими впечатлениями, и бежать от этого было некуда.
На первых порах они боялись говорить на эту тему, но потом впечатления накопились в них и стали без спросу просачиваться в разговоры — вначале намеками, а потом все более и более откровенно, пока наконец не вылились в долгие, волнующие обсуждения партнеров:
— А Кэти? Как тебе она? Она такая полненькая, но без жира, и она так отдается — всей душой... Прямо выплескивается, когда кончает...
— Она еще мычит так смешно... У нее очень красивая грудь. У меня мурашки по коже, когда...
— Ну, Миранда, у тебя красивей, вот честно!...
— Зато у Лайзы грудь так грудь! Торчком до потолка, и каждая больше головы...
Они с удивлением заметили, что девушки одинаково возбуждают их обоих, тогда как к парням Дэйв был совершенно равнодушен (хоть вид мужских гениталий и щекотал ему нервы). Дэйв знал, что женские тела мучат Миранду мечтаниями, которых она не подозревала в себе, и разрывался между ревностью, необъяснимым желанием увидеть ее в объятиях у девушки и стеснением, мешавшим откровенно говорить с ней об этом.
Девятого июня ей стукнуло семнадцать. Девушки вечно умилялись ее красоте, веснушкам и медным локонам, сюсюкали и возились с ней, как с маленькой, — и конечно, выпытали у нее про день рожденья. Утром к ней подошла Лайза, расчмокала ее в веснушчатые щеки и сказала, что в ванной ее ждет сюрприз.
— Но, Лайза... а...
— Нет-нет, что ты! Никто не будет тебя домогаться, не бойся. Никакие парни, я имею в виду, — хитро добавила она, и Миранда затрепетала, хоть все еще и не догадывалась, в чем дело. Девчонки, подошедшие сзади, захихикали. — Дэйва тоже приглашаем. В качестве зрителя.
— Зрителя чего?
— Увидишь. Идем!
Девчонки с визгом и тисканьем потащили Миранду к ванной, а за ними шел Дэйв, чувствуя щекотку в груди. Когда они пришли, девчонки заставили Миранду раздеться догола, оголились сами, усилив щекотку Дэйва во сто крат, и уложили удивленную Миранду на надувной матрац, лежащий на кафеле душевой. Лайза встала над ней на корточки, распахнув свой бутон на обозрение Дэйву, подняла какой-то большой кувшин — и Дэйв ахнул: на рыжую макушку Миранды вылилась и растеклась по ее голове чернильно-черная струя...
— Ааааа!!! — закричала Миранда, мотая головой и разбрызгивая струю по девичьим ногам и бедрам, — Что это?! Пустите! Пустите!...
— Глупышка, ну чего ты? успокойся, — удерживала ее Лайза. — Лизни! Облизнись!
Миранда облизала губы, залитые черной массой.
— Шокола-а-ад?..
— Ну! А ты верещишь, будто тебя смолой поливают. Вытянись, расслабься... вооот таааак... — Лайза лила шоколад на голову, плечи и грудь Миранде, и тут же размазывала его по телу, нежно массируя Миранду сквозь липкое месиво, в сгустках чернильно-черное,на коже темно-коричневое. Миранда на глазах превращалась в жуткого чертика, в липкого, блестящего резинового болванчика, и томная щекотка залила все тело Дэйва, набухая в паху.
Видео
Рассказы