Из Дашки вытекло тогда небольшое озерцо, что бывает нечасто - раз в месяц-полтора (при том, что кончает Дашка, за редкими исключениями, каждый день, иногда и по два-три раза), а сама жертва сексуальных пыток оплыла на стуле, вымазанная в кондиционере, в слезах и в собственных выделениях, и невидящими глазами уставилась в никуда. Кроме всего, её потрясло и то, что она впервые в жизни смотрела в зеркале на свой оргазм. На лице ее была улыбка, которую я видел только в двух случаях: 1) у младенцев, источающих первобытное изначальное счастье, и 2) у Дашки после зверских оргазмов. Извергнув семя, Дашка не видела и не слышала ничего, кроме собственной нирваны...
Оргазм, одним словом, удался на славу, и я три дня ходил гордым петухом. Тогда я постеснялся публиковать рассказ об этой "пытке" – он казался мне слишком интимным и неинтересным для широкой публики, - и "пытка" легла в основу вымышленных повестей «Рабство» и "Фотосессия".
Я понимал, что муж в качестве парикмахера-инквизитора - это чудесно, но все же немного не то: обработка волос слилась для Даши с ее тайным влечением к женщинам, став её маленькой сексуальной тайной. Но тут уже ничего не попишешь...
...Сам-то я кончил тогда "между делом", любуясь на голую, обкончавшуюся жену...
***
Самая запретная, самая желанная наша мечта - побрить Дашу налысо. Она никогда не осуществится, я знаю, ибо это равносильно самоубийству, - но как немыслимо приятно и страшно дразнить друг друга этой жестокой мечтой! Дразнить, подстрекать, искушать, фантазировать... Кроме всего прочего, тут был и такой фактор: "а бритую ты меня будешь любить?" Дашуня ревновала меня к своим волосам!.. Глупо, конечно, - я Дашу буду обожать всегда и в любом виде, даже выкрашенную зеленкой, - но у женского сердца свои причуды, а меня воображаемое Дашкино бритье волнует до слез, до дрожи, до мгновенной острой эрекции; всякий разговор на эту тему всегда кончается бурным сексом.
Нам иногда снится, что Дашу бреют, причем всегда - против воли. (Я пишу "нам", потому что нам снятся одинаковые сны. Невероятно, но факт.). Эти сны печальны, как песни Стинга, и сладостны, как запретный плод; слезы расставания с чудом рождают странное наслаждение, которое нельзя ни понять, ни описать. Даша просыпается заплаканной, и я играю ее волосами, зарываюсь в них, смакую счастье их возвращения, глажу это пушистое чудо, и Даша со слезами на щеках погружается в уютный, безопасный мир яви, и детская улыбка цветет на ее смуглом личике...
Однажды мы сыграли в страшилку. Мы смотрели на Youtube ролики, посвященные бритью девушек налысо; их обилие подтвердило, что мы не одиноки в нашей странной мечте, - но факт, что многие девушки решаются НА ЭТО в самой взаправдашней, самой реальной реальности, заставил нас ёжиться от сладкой жути. Будто бы дьявол, который искушал нас во сне, вдруг явился к нам домой и позвонил в дверь...
Неоспоримая реальность этих сеансов бритья застилала разум. Я начал подстрекать Дашку (надеясь, что она высмеет меня) - смотри, мол, эти девушки решились побриться, а тебе слабо? Дашка, борясь с искушением, говорила, что у них не было таких волос, - и как раз в этот момент я открыл ролик, где бреют молоденькую, удивительно милую латинку с неописуемо роскошными черными косами до пояса.
Это зрелище потрясло нас, и особенно - Дашку; она медленно посмотрела на меня, ощупала свои волосы... У меня сжалось сердце... и как раз в это время бедную девочку обрили до последней пряди, обмазали ей лысину кремом и стали водить по ней станком. На лицо девочки было страшно смотреть... и на Дашкино тоже. Широкие-преширокие девочкины глаза глядели в зеркало; в них светилась жуть и отчаянная решимость... сердце кровью обливалось от жалости к ней, и одновременно - от жертвенного упоения происходящим. И все это непонятным образом перетекало в пах, где член стоял ноющим рогом, требующим немедленной ласки. Убить свою женственность, свою красоту, сознательно расстаться с ней ради терпкой красоты-на-грани-уродства, красоты жестких линий, острых очертаний... настоящее женское самоубийство, и одновременно - эротический подвиг!
Жестокая, непостижимая красота бритой девочки - когда лысину вычистили и вытерли - поразила нас в самое сердце; она казалась уродством на фоне роскошной чувственности прежних ее локон, - и тем не менее лысина была красива! Будто бы убрали все декорации, весь антураж - и оставили обнаженное женское "я", без покровов и прикрас, - и это глубинное "я" оказалось прекрасно и... женственно. Лицо зазвучало собственной музыкой, линия лысого черепа с каждой секундой казалась все пластичнее и совершеннее - нужно было только отвернуться от привычного сравнения с густой шевелюрой. Бритая девочка с удивлением убеждалась в этом, щупая свою свежую лысину, и в глазах ее светилась, как глубинное зарево, радость - изумленная, недоверчивая...
Все это время мы молчали; и вдруг Дашка хрипло сказала:
- Сейчас я брошу монетку. Если орел - останусь дома; если решка - пойду бриться.
Я похолодел. Хотел возразить, что не пущу ее, - но азарт дьявольской игры одолел меня, и я молча протянул монетку.
Бросок. Решка!..
Это было, как удар в сердце. Дашка подняла на меня глаза, полные ужаса и мольбы - "останови меня", говорили они, - и я смотрел на нее безнадежно, как на обреченную. "Что ж..."
Мы поднялись, оделись и отправились в ближайшую парикмахерскую. По дороге почти не говорили, переполненные общим ужасом и азартом. Это было "страшно, и сладко вместе"; я представлял себе Дашу лысой, и скулил от умилительной жалости к беспомощному чуду, обреченному на уродство. Было острое, леденящее ощущение волны, которая подняла и несет, несет нас невесть куда...
Дошли до парикмахерской. Посмотрел на вывеску, прочувствовал ее реальность, - и у меня вдруг что-то вспыхнуло внутри. С силой взял Дашуню за плечи, повернул к себе, сказал:
- Поигрались и хватит...
И - Даша с облегчением, с благодарностью упала мне в обьятия, рыдая и порывисто вжимаясь в меня, а я гладил ее кудри - пушистое сокровище, которое чуть было не потерял...
***
Мы тогда шли домой, обнявшись, а Даша рыдала, и все никак не могла успокоиться, и прохожие думали – «небось поссорились ребятки»...
Мы решили, что кудри, столь чудесно спасенные, требуют вознаграждения, и по возвращению домой я организовал исстрадавшейся Даше сеанс эротической головомойки.Признаться, я и сам разрывался от неутоленного желания...
Это был второй наш опыт. На сей раз я увел Дашу в ванную, наполнил ванну до половины, взболтал в ней пену, сел туда, Даша уселась сверху, спинкой ко мне, и после некоторых усилий оделась попкой на мой член. Анус у нее хорошо разработан - мы специально занимались этим весь предыдущий месяц.
Уже одно это было потрясающе - и для меня, и для нее. Сидеть в теплой пене, практически ничего не делая - и разрываться от нарастающей сладости! Такая поза - будто мина замедленного действия: она работает внутри вас, и сладость накапливается постепенно, но неумолимо - чтобы взорваться в самый неожиданный момент.
Видео
Рассказы