- Ким, милая, но ведь у нас не было секса на этой неделе. Если ты хочешь, до конца цикла я не буду в тебя кончать, а потом ты снова можешь пить таблетки. Но почему же ты плачешь? Ты ведь говорила, что хочешь иметь детей. Я безумно хочу иметь ребенка. Нам уже по 35 лет – уже пора становиться родителями.
Господи, если бы он только знал, что на самом деле произошло на этой неделе!
В эту ночь он был нежен, как никогда. Он осыпал её тело с головы до кончиков пальцев ног сотней поцелуев своими мягкими губами, и его член тоже был так нежен! Он вводил его всего на несколько сантиметров и двигал медленно-медленно, иногда оставляя введённым без движения, что заставляло её влагалище трепетать от наслаждения. Она знала, что он думает не о собственном удовольствии, а о том, как своими нежными ласками утешить и успокоить её. Он вынул член и кончил на сторону. Слёзы текли по щекам Ким. Господи, Марникс просто хотел её, как похотливый кобель, а Гвидо любит её по-настоящему. Господи, что же она наделала?
Когда у неё была неделя задержки, она сделала тест и зарыдала, увидев положительный результат. Это было субботнее утро, и Гвидо был дома. Он вошел в ванную комнату и увидел её, сидящую на холодном кафельном полу и заливающуюся горькими слезами.
- Боже, Ким, милая, что случилось?
Она протянула ему пластмассовый футляр с двумя яркими красными полосками на индикаторе.
Он подхватил её на руки и нежно отнёс на кровать. Он обхватил ладонями её лицо и стал её целовать.
- Господи, но это же прекрасно! Ким, у нас будет малыш!
Но она сжалась в комок и слёзы продолжали ручьём литься из её глаз.
- Ну почему, почему ты плачешь? Ты боишься? Наверное, для женщин это очень страшно в первый раз...
Он встал, чтобы принести ей стакан воды. Когда он подошёл, она соскользнула с кровати, упала к его ногам и обхватила за колени, припав к ним губами.
- Гвидо, это не твой ребенок. В ту ночь и утро, когда я забыла принять таблетку, я была с Марниксом..
Он поднял её с колен и смотрел ей в глаза. Его глаза покраснели и из них закапали слёзы.
- Ну как же так? Ну как же так? – повторял он.
- Гвидо, я совершила непростительную ошибку, - она рыдала. - Даже если ты когда-нибудь простишь меня, я сама себя никогда не прощу и всегда буду презирать. Я слишком поздно поняла, как сильно я люблю тебя и что ты значишь для меня. Мы должны расстаться и больше никогда не встречаться. Теперь я не могу быть с тобой, я недостойна этого. Нет, я не пойду к Марниксу – я ненавижу этого зверя. И я... я не могу оставить этого ребенка – я не хочу иметь ребёнка от него – я буду прерывать беременность.
Он прижал её к себе и гладил по спине. Потом подхватил на руки и уложил на кровать, а сам сел рядом и гладил по волосам.
- Ким, послушай. Ты не можешь убить маленькое существо, которое живет в тебе. Это же твой ребенок! И совершенно неважно, кто его биологический отец. Я буду его настоящим отцом. Обещаю, я буду любить его и никогда, никогда в жизни не припомню того, что ты сейчас сказала. Ким, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Она обняла его и прижалась к нему, но ничего не ответила.
Все выходные она была совершенно подавлена и молчала, как ни пытался Гвидо развлечь и успокоить её. Он повёл её в её любимый ресторан – но кусок не лез ей в горло. Они долго гуляли по улицам города и он держал её за руку, и сидели в парке на лавочке прижавшись друг к другу и Гвидо нежно обнимал её и шептал ей на ухо ласковые слова, но она молчала и глаза её были опущены. Вечером, когда они легли спать, Гвидо ласково баюкал её на плече, пока она не забылась беспокойным сном. Ему безумно хотелось её, но он понимал, что ей сейчас не до секса. Когда она заснула довольно крепко, он сел на кровати. Ему было не до сна. Кулаки его сжались и зубы крепко стиснулись... Ему было нестерпимо больно, грудь просто разрывалась от еле сдерживаемых рыданий. У него не было обиды на Ким, он чувствовал к ней только жалость и нежность, и по-прежнему любил её. Он знал, что она не виновата. А вот Марникс... О, ему хотелось разорвать его в клочья, жестоко избить его до крови, даже убить... Он не мог отогнать сцены, которые возникали в его воображении: как Марникс целует её в губы, дотрагивается до её обнажённой груди, входит в неё... Он пошел на кухню, достал бутылку виски, налил почти целый стакан и залпом выпил его. \
Он сел за кухонный стол, опустил голову на руки и разрыдался. Этот большой и сильный мужчина сидел и плакал от раздиравшей его боли. Он очнулся от тихих шагов. В коротенькой шёлковой сорочке, босяком, дрожа от холода в кухню вошла Ким. Она опустилась перед Гвидо на колени и приложила ладошку к его губам, чтобы он ничего не говорил. Она стянула с него майку и стала нежно целовать ему соски, а потом стала опускаться всё ниже по животу. Её рука скользнула в ширинку его шортов и достала его член. Она взяла его в рот, как самую большую драгоценность, и стала его ласкать. Гвидо откинулся спиной на стену, сидя на табуретке, и раздвинул пошире колени, подпуская Ким ближе. Под действием алкоголя и оттого, что он столько думал о ней сегодня, Гвидо просто улетал от экстаза. Они периодически занимались оральным сексом, но сейчас было что-то особенное. Его руки гладили её по волосам и по плечам. Оргазм был таким сильным и ярким, что ему пришлось закусить губу, чтобы его стон не был слишком громким. Она положила голову ему на колено и тихо сидела рядом с ним несколько минут. Когда его дыхание стало ровным, она взяла его за руку и повела в спальню. Она тесно прижалась к нему и заснула в его объятиях.
В воскресенье вечером, когда ему было пора уезжать домой, Ким на прощание прижалась к его шее щекой и губами, обняла его и застыла. Она стояла так несколько минут, не отпуская его. Она обнимала его и прижимала к себе немного сильнее, чем обычно; и какое-то смутное тревожное чувство шевельнулось в его груди. Он взял её лицо в ладони и посмотрел в её грустные, покрасневшие от выплаканных слёз глаза.
- Ким, я не хочу оставлять тебя. Может быть, возьмешь неделю отпуска и поедешь со мной?
- Нет, Гвидо, не волнуйся, поезжай. Всё будет хорошо.
- Я буду звонить тебе каждый вечер. А в следующую субботу мы пойдём с тобой покупать обручальные кольца, хорошо?
Он ласково улыбнулся ей, и она ответила ему жалкой, вымучанной улыбкой.
Она вышла проводить его до машины. Он ещё раз поцеловал её и завёл мотор. Ему ужасно не хотелось уезжать. Он поехал и смотрел в зеркало на хрупкую фигурку с опущенными плечами, стоящую на обочине. В один момент, когда он все еще мог видеть её, ему безумно захотелось затормозить и вернуться. Но он должен был кое-что сделать, и он нажал на педаль газа.
В понедельник утром он ворвался в кабинет Марникса, схватил его и вытащил его из кресла. Гвидо был сильнее и тяжелее, и регулярно качался и лупил боксерскую грушу.
- Я сейчас разобью твою паршивую морду, за то, что ты сделал!
- А что я сделал? – ехидно спросил Марникс. –Довёл четыре раза до оргазма женщину, которая хотела этого? Она так стонала от наслаждения подо мной! Я не принуждал её - она сама открыла дверь мне навстречу.
Гвидо со всей силы ударил Марникса по лицу, разбив его в кровь. Они вцепились друг в друга и стали яростно бороться. На шум сбежались сотрудники – в принципе, все догадывались, что это из-за Ким. Их с трудом удалось разнять, так сильно они вцепились друг в друга. Директор фабрики прикрыл ладонью глаза. Господи, в то время, как идет речь о потенциальном закрытии фабрики и увольнении 600 человек, эти два волка грызутся из-за самки, и это тогда, когда именно от них двоих зависит судьба фабрики!
Вечером Гвидо позвонил Ким, но ни мобильник, ни домашний телефон не отвечали. Он оставил сообщение на автоответчике и послал ей СМС, но к утру так и не получил ответа. Он очень заволновался. Вместо того, чтобы идти на работу, он вскочил в машину и погнал в сторону Амстердама. Он набрал её служебный телефон – она должна была быть на работе. Телефон подняла какая-то девушка и сказала, что Ким ни вчера, ни сегодня на работе не появлялась. Сердце бешено забилось в груди Гвидо. Он вдавил педаль газа до отказа, мощный Мерседес взревел и понёсся со скоростью 250 км в час. Наплевать, если оштрафуют за превышение, пусть хоть права отбирают. Он думал только о Ким.
Он позвонил в дверь, но за дверью была тишина. Он нервно достал связку ключей и открыл дверь. В квартире было темно и холодно – окна были открыты, а занавески опущены. Он вбежал в спальню и страшный крик вырвался у него из груди. В своём самом красивом вечернем платье Ким лежала на кровати в огромной луже крови. Её вены были глубоко изрезаны на обеих руках, тут же лежал большой кухонный нож. На груди алмазной булавкой было приколото прощальное письмо. Рыдая, трясущимися руками он вскрыл конверт и прочитал:
«Гвидо, милый, прости, что я ухожу от тебя. Но я не смогу жить с мыслью, что я тебе изменила и к чему это привело. Ты был единственной любовью в моей жизни. Прощай. Ким»
Обливаясь слезами он протянул руку и дотронулся до её совершенно холодного, принявшего сероватый оттенок, лица.
Нет, Ким, ты не уйдёшь от меня. Я пойду за тобой и мы будем вместе. Он закатал рукава и смело, со всей силы полоснул по венам. Он медленно умирал, обнимая её и прижимаясь к ней губами.
Полиция нашла их тела только через 2 недели, поэтому их хоронили в закрытых гробах. На похоронах самым мрачным был Марникс. Он не знал всех подробностей, но был уверен, что причиной их смерти был он.
Видео
Рассказы