Она сделала ударение на слове "некому", при этом красноречиво посмотрев на Самолетова. У него в голове сразу мелькнула мысль, которая не могла не возникнуть после такого взгляда. А именно: "Господи, как хочется пожалеть и взять под свою опеку эту девочку с полностью отшитой головой! Может быть, ты, Господи, специально посылаешь мне замену того, что я недавно утратил?"
- Никому я не нужна, - продолжала сетовать девушка, словно выпрашивая у Никиты соболезнование и сочувствие, - отовсюду меня выгоняют. Вот и сейчас я лечу в Москву, а мне там даже негде жить.
Последняя фраза несколько насторожила Никиту слишком прямолинейным намеком, к чему бы это она могла клонить.
- Разве у тебя не осталось родственников в Москве? - спросил он.
- Почему же, у меня их там полно. Особенно на Новодевичьем кладбище.
Никита поежился.
- А родители твои где? - спросил он, приготовившись услышать печальную и, не исключено, выдуманную историю.
- Вообще-то в Москве у меня живет отец, - Текила невесело улыбнулась, - но у него давно другая семья, так что меня там не особенно ждут.
- А мать?
- А мать живет в Америке, у нее тоже другая семья. Туда меня хотя и зовут, но тоже вряд ли ждут.
- Постой, но в Москве ты же где-то прописана?
- Не знаю, никогда не интересовалась этим. Наверное, в своей собственной квартире я и прописана.
- Ничего не понимаю, -отчего-то Никита тем меньше верил своей попутчице, чем больше она о себе рассказывала. - Если у тебя есть квартира в Москве, почему ты не можешь в ней жить?
- Да потому что отец сдает мою квартиру другим людям.
- Как это?
- Мой папа - профессор математики в университете, - страдальчески, как будто это самое большое горе в их семье, стала объяснять Текила. - Но там платят так мало, что жить он может только на деньги от моей квартиры.
- А как же ты?
- Я же не могу обрекать собственного отца на голодную смерть!
Вероятно, слова об отце и голодной смерти окончательно расстроили Текилу: краснота с ее глаз перешла и на нос.
- Да, конечно, - согласился Никита, чувствуя, что девушка вот-вот разревется.
- Я же его так люблю... И он меня любит... Только нам с ним не везет...
Две крупные, словно божьи коровки, слезы вдруг выползли из глаз девушки и скатились на нагло ухмыляющегося зайца.
- Ну, не надо. Все наладится, - попробовал успокоить ее Никита.
Но Текила, уткнувшись в заячий плюш, лишь окончательно распустила сопли, так что ее тонкие плечи начали вздрагивать, словно крылья неспособной взлететь раненой птицы.
Никита не стал вмешиваться в нахлынувший на нее поток чувств. Самое умное, что он смог придумать - это уложить ее с ногами на два сиденья у иллюминатора и накрыть одеялом.