Три картинки

Бьют послушно пристегнулась. Вася завел машину, сдал назад, и на нервах два раза впечатался «кенгурятником» в бок невезучего «Кайена». Затем вывернул руль и пересек по диагонали все три полосы, увернувшись от троллейбуса. Понюхал верхнюю губу, смешно подняв ее к носу. Пахло морем, ветром, солью и «бьютификацией» — словом, которого нет.

***

— Что подарим? — спросил Вася, отдышавшись и застегнув штаны.

— Ну коляску.

— Заебись. Четыре коляски у Егорова будет. Азот, Лисовский, Ибрагим еще коляску прислал «федэксом», плюс наша. И все двойные. Ему под эти коляски придется паркинг снимать.

— А что тогда? — Бьют пожала плечами, натягивая трусы и выгибаясь внутри машины.

— Тазер, — мстительно сказал Вася. — Или газовый баллончик. Егоров любит эксклюзивные запахи.

— Ой, да перестань, — ответила Бьют. — Тазер — нормальный подарок. Лизка вон играется с ним, попробуй отними. Даже когда спать сложится, берет его вместо мишки. А что? Красивый, желтенький главное — не заряжать.

— Тогда кроватку.

— Они на полу спать будут. Ты что, Егорову-Егорову не знаешь? Если близнецы в нее пойдут Я за Таньку рада, кстати. Она заслужила. Единственный нормальный человек из вашего зверинца. Давай ей велотренажер подарим. Ей надо форму возвращать, а по фитнесам она теперь нескоро побегает

— А это идея, Бьютик.

Вася медленно вел машину, выискивая место для парковки. Под роддомом все было заставлено, как будто тайный женский комитет сговорился рожать именно в эти майские дни, сочтя их максимально благоприятными по гороскопам, древним пророчествами и календарям майя.

— А вон и Азот, — сказал Вася и помахал в окно рукой. — Дожидается.

— Кто бы сомневался, — ответила Бьют. Где Алинка — там и он.

ВТОРАЯ КАРТИНКА

— Это что?

— Цветы — с недоумением ответил Азот.

— Это калы. Их при союзе еще на свадьбы дарили. А сейчас на похороны. И они воняют. Слушай, ты так и покупаешь цветы: «Продавец, дайте мне каких-то цветов, семь штук»?

— Бля, — растерянно сказал Азот. — А я их все время Алинке покупаю. Они же прикольные. Желтая такая фитюлька внутри. А она их выбрасывает. Теперь понятно почему. Так, а с этими что делать? Тоже выбрасывать?

Бьют заржала, громко и вкусно.

— Каловод ты, Азотина. Нет, ну хотя бы интернет про цветы почитай. Есть же тематические сайты.

— Идут, — сказал Вася, и все обернулись. — Встречаем. Азот, туш!

Хотели встречать, вообще-то, внутри, в квадратной комнате, где фотографируются и держат малышей на руках, но это право застолбила за собой Алинка, а встречать велела на улице, чтобы как у людей было. Чтобы на выходе из роддома поздравляли, улыбались и махали руками.

А красиво было на улице — хоть картину пиши. Густое полуденное солнце залило рафинадную коробку седьмого роддома, и когда Егорова-Егорова и Алинка вышли из дверей и двинулись вниз по ступенькам, Бьют засопела носом, Вася автоматически зашарил рукой в поисках камеры, а Азот сказал: «бля»

Люди шли по улице, и оборачивались. Останавливались, доставали телефоны и фотографировали, просто так, потому что красиво. Потому что спускалась черно-молочная, коротко стриженая, с налитыми сиськами Егорова. И рядом с ней медовая, рыжая и худая Алинка, ни разу не рожавшая. И каждая со свертком, с торчащими оттуда маленькими пятками. Люди останавливались и смотрели, потому что просто приятно на это смотреть.