Тринадцатый этаж

— Ебу я — как вы откроете? Ручками откроете. Зубками. Колдовством. Обаянием. Проявите фантазию. Вы же два здоровых, умных мужика, а не голая ссыкуха с поломанными пальцами. Вам же очень надо, верно? И это, пацаны время у вас на минуты идет, вообще-то.

Цапа несколько бесконечных секунд неотрывно смотрел на Мака, затем кинул Паше: «Инструменты есть какие–то в багажнике?»

— Откуда? Я что, автомеханик? — Паша выглядел как спущенный шарик.

— Хоть что-то из железа есть? Иди, ищи. Монтировку хотя бы.

Паша вылез из-за руля, обошел машину, качнул ее, открывая багажник.

Цапа все так же неподвижно смотрел на Мака.

— А я тебя понял, Мак. Я тебя до копейки понял, сука. Сейчас вот и понял.

— Я тебе что-то должен? — Мак безмятежно улыбался. Добрые духи белых маков с лиловыми глазами снова кружили над ним.

— Нет, мне лично ты ничего не должен. Теперь Паша мне должен, и он со мной рассчитается в любом случае. Ты нас из пиздореза выдернул, хотя и не обязан был. Я запомню и отдам, когда надо будет. Но потом — Цапа так и смотрел, как на диво дивное, — не проси меня ни о чем. Никогда.

— Я тебя что, заставлял ей жопу разрывать? Резиной кормить?

— Если бы ты сказал тогда. Я бы тебя послушал. И Пашу бы тормознул. А ты сидел и смотрел, как в кино. А сейчас смотришь на нас как на говно. Мак. Все ты понимаешь.

— А ты бил и ебал. Тебе взрослые все эти вещи в детстве должны были разъяснить. Цапа, чего ты от меня хочешь?

— Тогда почему убежал один?

— Чуйка была нехорошая. Объяснять долго. Видишь, я прав был, но не успел. А если бы еще вас стал уговаривать

Цапа молча вышел из автомобиля, приложил задней дверью так, что машина вздрогнула. Сзади донесся возмущенный голос Паши: «Заебал ты, тачку мне разбивать!»

Мак включил радио и долго перебирал по каналам музыку, вглядываясь в растущую возле дома толпу. Медленно, без сирены отъехала машина «скорой помощи», зато подрулили еще две машины с милицией — «ланос» с полосой по борту и древний «нисан». Мак потянулся и достал с заднего сиденья полиэтиленовый пакет. Кеды, голубые джинсы, с белыми потертостями. Белая футболка без рисунка, узкие трусики с желтым покемоном, собранные в комок короткие носочки. Вытащил из пакета красную рубашку и приложил ее к лицу. Мыло и стиральный порошок. Страхом уксуса больше не пахло, страх ушел навсегда. Мак аккуратно сложил рубашку и положил обратно в пакет. Сделал музыку громче и закрыл глаза.

— нормально все. — сказал Паша, садясь за руль. — Там от крыши второго подъезда тот же ключ, что от первого, зря монтировку брали. Мусора по этажам шуршат, квартиры обходят. На всякий случай оба замка забрали. Решетку тоже протерли.

— Поехали отсюда нахуй. — устало ответил Мак. — Навсегда отсюда поехали. Паша, можешь Лильке с Риткой сумку завезти? Эй замки свои из пакета с ее шмотками вытащите, отдельно выбрасывайте. У вас вообще мозги есть?

ДВОР.

Мак щелкнул банкой пива, зажав ее между колен. Затем, вытянув ноги, полез в тесный пистонный карман джинсов. Достал блистер, отсчитал пять капсул трамадола. Подумал, вылущил еще две и закинул в рот. Глотнул пива и прогнал горький комок по глотке. Поставил пиво под скамейку. «Надо просто дождаться» — подумал Мак. Пока желудок переварит этот желатин, или из чего эти капсулы делают? Надо просто посидеть.

— Дядя, ты больной? — спросил малыш, почти наехавший на кроссовок Мака на четырехколесном велосипеде.

— Что? — тупо спросил Мак. — Почему я больной?

— Лекарства пьешь.

Мак посмотрел на мальчиками фанерными глазами.

— Я, мальчик, не то что бы совсем больной. Я придурок, понимаешь?