Тётя Аня

Вдруг она вскрикнула, а я почувствовал, как преграда, давившая на член, куда-то исчезла, и я почти провалился в Аню - по самую мошонку. Мы взглянули друг на друга - "свершилось!", - Аня измученно улыбнулась, и я поцеловал её соленое личико...

Она не убирала рук с моей попы, прижимая меня к себе, и мы некоторое время лежали так - как одно тело.

Потом я начал двигаться. Очень осторожно, медленно… Аня не кричала, не закусывала губы - только смотрела на меня удивленно и недоверчиво. "Неужели?" - читался немой вопрос, - и я утвердительно кивнул, увеличивая амплитуду движений.

Аня задышала чаще - я почувствовал, что желание, спрятавшееся в ней, вновь дает о себе знать, - и мы стали двигаться вдвоем.

Мы сразу поймали то, что многим так трудно дается, как я узнал впоследствии (после откровений с однокурсниками), - общий ритм. Мы так хорошо чувствовали тела друг друга, что нами словно управлял один невидимый дирижер. Аня потом говорила, что ей было и дальше очень больно, но вместе с болью пришло какое-то новое, удивительное чувство - будто я проник в самое её сердце и ласкаю её там, изнутри.

Мы двигались в сладком, медлительном танце, и ни о чем не думали. Очень скоро Аня вновь стала давить мне на попу, приговаривая - "Давай, Максинька! давай, мальчинька мой, давай поглубже, поглубже, пожалуйста!"; она стонала, почти плакала и умоляла меня войти поглубже. Я и так был в ней очень глубоко; сделав усилие, я вжался в неё так, что в её писю вошла часть мошонки.

Я был уже на пределе. Аня ещё секунду шептала "давай…", а потом вдруг издала звук, низкий и глубокий, какого я от нее никогда не слышал (у неё - высокий, нежный голосок), - какой-то звериный полустон-полухрип, - обхватила меня так, что мне стало больно, - и заметалась по кровати вместе со мной…

Я кончил вместе с ней. У меня было такое чувство, будто я втекаю в неё, - весь растаял, превратился в жидкость и втекаю в Аню, наполняю её изнутри…

Это был наш Первый Совместный Оргазм. Спустя 9 лет после Первого Раздельного…

После этого я долго - час, не меньше - лежал на Ане и не вынимал член из неё. Какое-то время мы не могли говорить - только дышали и глядели друг на друга. В темноте было видно Анино лицо - бледное пятно на бархатно-темном фоне, - и её блестящие глазки...

Потом мы поговорили. Я не выходил из неё - она меня держала за попу и не выпускала. Я поздравил её, она - меня; это прозвучало так официально, что мы рассмеялись, и - спустя секунду она принялась неистово целовать меня, шептать слова любви и благодарности…

Потом - мы обнаружили на простыне огромную лужу крови, - вся Анина попа была в ней, а кровать промокла так, что пятно проступило на противоположной стороне матраца. У Ани кружилась голова, её подташнивало - и я кормил ее шоколадом, оставшимся со свадьбы. Простыню мы не стирали - оставили на память. Потом я узнал, что к 25 годам девственная плева зарастает, и лишение девственности бывает очень болезненным…

Анина пися болела ещё долго, но мы занимались сексом несколько раз в день - она просила, умоляла меня войти в неё, и я делал это. Первые наши брачные дни так нас утомили, что мы едва могли выходить. Прямо как в пошлых историях… Один раз - я подсчитал - мы за неделю занимались сексом 17 раз (и почти всякий раз - с "большими взрывами").

Не верите? Как хотите…

Сейчас мне - 40, Аничке - 47, младшенькая наша доця Яся пошла в 3 класс, а старший Сашка… вступил в комсомол. Я - когда повзрослел - не строил иллюзий по поводу советского строя, мы с Аней зачитывались самиздатом, слушали Галича и Талькова, - но когда Саша в 2005 году решил вступить в комсомол - я счел это знаком судьбы, помня о той роли, какую комсомол сыграл в нашей жизни.

Яся - вылитая Аня, с золотистой гривкой и голубыми глазками-плошками…