Ягода-Малина

Как в кошачьей смерти... Ах, эти ненужные красные пятна на щеках, застрявшие слова в гортани. Она не думала о завтрашнем дне. Да и завтра не было, было лишь сегодня, был дядя Егор, его ласки и поцелуи. Она горела от этого, вздрагивая как от озноба. Егор вошёл в неё, и она потеряла сознание. От боли. От долгого, томительного ожидания. От охватившего чувства, наслаждение ли, полёт, что охватили всю целиком. Хотелось ещё. Чтобы там, внизу живота, ныло, болело, зудело и разливалось сладостью неимоверной, постоянно. Там, в сплетении ног, рождалась гроза. И она кончила, умирая и возрождаясь... Вспомнил Егор Зинку, Славку да Томку, расчувствовался, и взор его вновь обратился к Белле. Стоит в трусиках, маленькая красавица. Да и попки-то, считай, нет, зато как она аппетитно смотрится в этих трусиках! А ножки? Маленькие, худенькие, но мягкие ровно шёлк. Ах, ягода-малина! Егор обнял девочку и притянул к себе за цыплячьи плечики. Её крохотные сисечки оказались у его лица. Левой рукой Егор жадно притягивал Беллу за талию, а его правую руку она почувствовала на бедре, жаркая, мягкая ладонь осторожно скользнула вверх. Егор что-то горячо шептал ей в шею, его ладонь двигалась вверх-вниз, скользила по трусикам, поглаживала ножки. Егор закипел, и девочка почувствовала это. Она уже не могла контролировать свои ощущения, затуманивающая сознание нега переместилась по животу вниз, где пульсировала толчками кровь, и она чувствовала острое ощущение, распирающее бёдра. Егор поцеловал мочку маленького ушка, убрав губами мешающий локон. Поцелуи становились все продолжительнее, ему нравились розовые окружности вокруг напрягшихся сосочков, упрямо торчавших из кончиков крохотных грудок. Волнующее поглаживание этих маленьких прелестей подталкивало девочку прижиматься к нему, сжимая ладошками его тело. Тонкие стройные ножки Беллы заметно подрагивали, детские колени слегка разошлись. Его рука между тем разводила колени ещё шире, скользя по трусикам и выдававшему жаркое дыхание животику, потом назад к бёдрам, задерживаясь в самом низу, там, где обычно сходятся ножки. Но сейчас они, наоборот, были разведены, и горячая ладонь ощупывала пизду под тканью трусиков, чувствуя появившиеся встречные движения холмика девочки. Вот пальцы чуть-чуть отодвинули ткань и погладили краешек с раскрывшейся складочкой, затем проникли под резиночку, продолжая движение дальше вниз. Наконец, пальцы дотянулись до расщелинки и погладили вершинку складочки, до изнеможения приятно задерживаясь на малюсенькой горошинке. Тут она почувствовала его руки на своей попке, которую он слегка приподнял. Трикотажные трусики, плотно обтягивающие бугорок между ножек,

под руками Егора стали съезжать вниз. Он сильно сжал нежную промежность, заставляя девочку вскрикнуть от боли и наслаждения. Потом резко взял девочку подмышки, приподнял, сел на стул и начал насаживать её на свой хуй. Белла максимально развела в стороны ноги, приготовившись опуститься на качающуюся под ней дубину. Егор осторожно стал опускать на неё лёгкое детское тельце. Здоровая шишка коснулась нежных розовых лепесточков. Белла тут же раздвинула маленькими пальчиками пухлые складочки, и залупа медленно стала входить в тесное детское влагалище, всё больше раздвигая эластичную ткань. Хуй, почувствовав тугую горячую хватку маленькой пизды, постепенно исчезал в сочной мякоти детского чрева, сминая нежные ткани внутренних органов. Губки расступились под натиском его плоти и плотно обхватили твёрдый ствол. Егор чувствовал, как стенки пизды плотно облегают хуй; чувствовал нежное напряжение всасывания. Теперь сильнее, ещё сильнее... Белла, сидя верхом на коленях, одновременно подпрыгивала и совершала волнообразные движения узкими детскими бёдрами. Чем дольше скакала девочка на хуе Егора, тем её движения становились быстрее и торопливее. И Егор участил и усилил движения.

- С ума ты спятил, Егорша. Спускай скорей, да не в неё! А то помрёт ведь!

- Полно чепуху... нести!.. Ааххх, хорошо!.. Ебаться-то как с ней сладкоооо-ооо!

- Не пустяшное дело говорю, Егорша! Вон, и глаза у неё уже закатываются!

Тело девочки пробили конвульсивные толчки, она хрипела и глухо мычала. Но Егор и не собирался останавливаться. Обхватив руками ее маленькое тельце, он начал со зверской силой трахать её плотную узкую пизду.

- Ну что, маленькая блядь, ты ведь не хочешь, чтобы дядя Егор останавливался?

- Я... я больше... не могууу... не могу!..

- Громче!

- Не могуууу-ууу!!!

Мощным кулаком Егор ударил девочку в лицо, заставляя захлебнуться её отчаянный крик.

- Егорша!!! Чёрт лохматый! Отпусти девку! Слышь, что тебе говорю?!

- Да что с ней будет?! Кипяток девка!

- Мамочка!!!

- Мамку вспомнила! Я её ебал, мамку-то твою! Блядищей первостатейной была твоя мамка, ха-ха-ха!

- Обезумел?! Ах ты, беспутный!.. Потерпи, потерпи ещё, девочка моя... Ну, давай же, спускай, спускай! Да гляди - не в неё!

Сжимая икры хрупких ножек, Егор наконец почувствовал, что семя подступило к хую и уже готово вырваться во внутрь измученной пизды. Вскоре его голые ягодицы задрожали мелкой дрожью, и он быстро извлёк хуй из узкой глубины детского тела. Малафья мягкими толчками заструилась из залупы в заботливо подставленный рот бабки, а в его руках осталось обмякшее тельце Беллы с поволокой на глазах. Егор вытер её трусиками свой хуй.

- Тошнёхонько мне, баба Надя...

- Хворь временная, голубушка. Приди в себя, полежи. А дядя Егор теперь меня ебать будет. Да, Егорша? Незрел виноград невкусен, млад человек неискусен, а молоденький умок, что весенний ледок...

- Да на хуй ты мне нужна, карга? Иди вон, с Кузькой своим ебись.

- Да Кузька неумелый ещё, куда ему... Меня ж проебать - сам знаешь... А я чулочки-тофильдеперсовые надену, да поясок... Ты ведь любишь, когда я в чулочках. Хочешь, те, белые достану?

- Мне милей вот её трусишки... Ну-ка, пионерка, нагнись, и задницу раскрой.

Ноги широко расставила, обнажив аккуратно обнаженное от волос отверстие. Тут же почувствовала, как в неё входит палец Егора, пробираясь всё дальше и дальше. От напряжения рот Беллы открылся, на лбу появились капельки пота. Егор не спеша вводил палец, все сильнее растягивающий тугие края.

- Ай да жопа!

И Егор вновь потянул за тонкие бёдра это угловатое создание, похожее на кузнечика. Худые ножки с острыми коленками подкосились, костлявые плечики в торчащими лопатками затряслись в беззвучном плаче. Зубы впились в нижнюю губу, и ручеек яркой крови потек по подбородку.