Замок

- Ольва, я хочу писать.

Ольва недоуменно посмотрела на него. Он глядя ей в глаза добавил:

- Ну что же вы ждете?

- Бишенька, - растерявшись неуверенно произнесла она, - Что вас смущает, я отвернусь.

- Вас приставила мама ко мне служить. Не ужели я по вашему должен описаться.

- Я что-то не совсем понимаю что вы имеете в виду.

- Не ужели вы не знаете зачем существует прислуга, объясняю, прислуживать. В том числе и в уборной. Ну, что вы ждете. Снимайте штаны…

- Я... Я не совсем поняла.

- Мне это надоело в конце концов. Дайте учетку. Все вы поняли.

Ольва покраснела и присев, сняла с Биши штанишки, затем трусики и увидела небольшой подростковый член. Он был около трех-четырех сантиметров, как говорится, не в возбужденном состоянии и освобожденный от одежды слегка раскачивался из стороны в сторону. Ольва настолько была не готова к подобному обороту что на мгновение застыла. То что было у нее пред глазами ошеломило ее. Этот маленький кусочек мяса захватил все ее внимание, по силе эмоций ее можно было сравнить с ювелиром увидевшим граненый алмаз указанных размеров, с моряком, увидевшим на горизонте землю во время длительного плавания. Она нежно посмотрела на Бишу, а тот выжидающе и гордо наблюдал сверху за нею. По его взгляду она поняла, что делать дальше. Аккуратно и бережно взяв пальцами за член она, придерживая его, слегка отвела всторону. Через некоторое время тот, как бы в благодарность, вздрогнул и пустил маленькую струйку прозрачной мочи. Ольва чувствовала как от нежных прикосновений член стал постепенно расти и поднимать головку. Когда Биша закончил писать, то его орган стоял под углом в сорок пять градусов и слегка подрагивал перед глазами Ольвы.

- Слижи последние капли, не пачкать же трусы. Так вся прислуга делает в этих ситуациях. Давай.

Он слегка прогнулся вперед, как бы выставляя свое богатство для нее. У Ольвы от возбуждения перехватило дыхание и она, словно прикасаясь к иконе для поцелуя, обхватила губами головку его маленького органа. В этот момент ее захлестнула такая волна возбуждения, что она кончила, прижав при этом руку к своей промежности. Несколько раз она ее тело дернулось словно в судороге. Между ног все горело и было мокро. Долгожданное облегчение пришло вместе со стыдом.

- Из тебя получится хорошая прислуга, - со смаком промолвил ее маленький хозяин. - Хорошая прислуга. Давай. Лижи член своего господина. Это твоя работа. Шлюха. Тебе нравится...

Ольву передернуло от этих слов, она еще не привыкла к подобному обращению. Не успев как следует обдумать свои действия она вскочила на ноги и сразу заметила какой Биша маленький. Он ей едва доставал до груди. Еще несколько мгновений назад она смотрела на него снизу вверх. Сам мальчик немного опешил, было заметно что он увлекся и сейчас был очень смущен. Возбужденный, он тяжело дышал и с опаской смотрел на Ольву. Быстро засунув член себе в штаны Биша не оборачиваясь зашагал к замку. В Ольве все кипело, но при этом страх наказания неумолимо вытеснял негодование из ее груди. Вспомнив боль исправительной она почувствовала безысходность своего положения. Присев на скамейку Ольва заплакала.

Надо было что-то делать. Возможно следовало пожаловаться госпоже. Может ее, как мать, заинтересует сексуальная озабоченность сына и она сможет как-то повлиять на него.

После обеда она направилась к госпоже Ириме. У входа в ее покои Ольву встретила девушка, которая остановила ее и спросила в чем дело. Ольва ожидала подобное и просто сказала что ей надо встретиться с госпожой. Девушка доложила барыне о ее визите и после этого предложила Ольве пройти.

Госпожа приняла Ольву в помещении напоминающем что-то среднее между рабочим кабинетом и спальней. В этом зале было много мягких кресел, у стены стоял шикарный диван, на различных стойках и стеллажах стояли фарфоровые вазы разных культур и эпох, вазы из хрусталя и много другой декоративной посуды и всякой всячины, которая создавала ощущение рабочего беспорядка. В центре находился канцелярский стол совершенно невероятных размеров. А за столом, примыкая к стене, находилась таких же больших размеров кровать. Создавалось впечатление что они являются продолжением друг друга. Надо заметить что это помещение, которое как Ольва узнала называлась кабинетом госпожи, было проходным. Из него, по мимо той в которую она вошла, куда-то вели еще три двери, что показалось Ольве странным как и слабая освещенность кабинета. В нем царил загадочный полумрак и окна были занавешены тяжелыми шторами. Освещение было только из нескольких причудливых светильников по углам и одной маленькой настольной лампы на столе, но как ни странно все было видно. Госпожа сидела за столом и глядя на Ольву ласково улыбалась.

- Проходите Ольва. Рада вас видеть. Как вы привлекательно одеты. Должна вам признаться что люблю свободу в одежде, а скрывать подобное тело как у вас - просто преступление. Ну да ладно, вы наверно не просто так зашли. Что-нибудь случилось?

- Да же не знаю как начать. Госпожа Ирима, меня кое что беспокоит в поведении Бишеньки. Видите ли, он несколько рано, на мой взгляд, стал интересоваться тем, о чем в его возрасте мальчики даже не помышляют.

- Ольва, я прошу вас, говорите со мной как с лучшей подругой - прямо и откровенно. Ну, что там мой сорванец натворил?

- Он во время прогулки предложил мне... Как бы это сказать... Поцеловать его мужской орган.

Госпожа медленно встала из-за стола и подошла к Ольве. Как резко она изменилась - теперь это была уже не милая и добрая женщина, от нее веяло властью и суровостью, от чего у Ольвы все сжалось внутри и ей стало казаться что она куда-то проваливается. От головокружения она одной рукой облокотилась об стол.

- Иными словами, уважаемая Ольва, вы совращаете моего сына. Вашего господина. Так.

Барыня зайдя немного за спину гувернантки слегка толкнула ее, от чего та, чтобы удержаться, схватилась за край стола, а затем быстро задрав ее юбку решительно засунула руку между ног Ольвы.

- Ах ты дрянь. Мокрая, дешевая сучка, ты же вся течешь. Я тебя зачем приставила к сыну. Чтобы ты мальчика развращала, только мечтаешь как бы ноги под ним раздвинуть? - При этом барыня погружала пальцы все глубже и глубже в промежность гувернантки, которая теперь уперевшись в стол и нагнувшись, стояла, слегка раздвинув ноги от такого бесцеремонного вмешательства.