Замок

- Госпожа Ирима, что вы делаете. - она еще не смогла понять что произошло, словно это происходило не с ней. Ей было слегка больно, но приятно. Она чувствовала как эта рука по хозяйски орудовала у нее между ног и она ловила себя на мысли что это даже не вызывает у нее протеста, стыдно да, но не более. Она поняла что сама считает что на подобное отношение к ней, эта женщина имеет право. И ей было стыдно за то что она перед хозяйкой предстала в таком "текущем" виде. Она даже слышала как от этих движений иногда издается характерный "хлюп". Но удивлялась как быстро она себя почувствовала вещью. Да, с ней имеют право так обращаться, вот так просто раздвинуть ей ноги. И самое обидное что ей это начинало нравиться. Госпожа прекратила свои манипуляции. Когда Ольва повернулась к ней, то та, еще влажной от сока промежности рукой, сильно ударила ее по щеке. Правая щека запылала, но тут же раздалась еще одна звонкая пощечина. Ольва закрыла лицо руками и присела на корточки.

- Учетку. - барыня быстро выписала ей двадцать плетей, - Ну, сейчас бегом в исправительную и ко мне. Я возьмусь за твое воспитание, похотливая шлюха.

Если выйдя от госпожи Ольва еще не совсем поняла что случилась, то когда возвращалась через полчаса она была трясущимся от страха пред дополнительным наказанием, сломленным существом. Зайдя в уже знакомый кабинет она нашла госпожу в кресле.

- Ну, что начнем воспитание. Подойди. Запомни первое, я терпеть не могу слез. Это только усиливает наказание. Второе - желание господ для прислуги закон. Что бы я не захотела, ты должна быть озабочена только одной проблемой. Только одной - как лучше мою прихоть выполнить. Ты рождена и живешь только для удовлетворения прихотей твоих господ. Ты думаешь что прелести твоего тела это для тебя - нет, это для нас, для нашей услады. Ты вещь. Раба. Твое тело урна для испражнения господ. Далее. Когда я наказываю не смей мешать мне. Если я бью тебя по щеке, то не закрывайся. Ты должна только улыбаться. А после экзекуции поблагодарить и все. И еще, я должна чувствовать кто ты. А кто ты?

- Я ваша раба.

- А еще?

- Я ваша прислуга. - робко подняв на госпожу глаза, Ольва добавила, - Тварь для вашей услады.

- Хорошо, а теперь проверим, согни ноги и чуть присядь. Чтобы мне было удобно. - Когда ее голова оказалась на одном уровне с головой госпожи раздался звон пощечины,гувернантка инстинктивно попыталась увернуться от удара, но не успела, - Стой ровно.

Раздалась еще одна пощечина, по другой щеке. Потом еще и еще. Барыня методично, самодовольно улыбаясь, наносила ей звонкие удары. Ольва пыталась не реагировать на удар госпожи, но это не всегда удавалось. Рефлекс самосохранения брал свое. От боли и обиды по щекам текли слезы, хотя она и пыталась не плакать.

- Стой ровно, тварь, ровно. Буду бить пока не научишься. - Ольвино лицо горело. Постепенно ей удалось что-то сломать в себе и не убирать голову при нанесении пощечины. Только глаза не удавалось держать открытыми, они при ударе зажмуривались. Ноги ее были частично согнуты в коленях, для чего она их немного расставила, словно сидит в седле. Ее промежность была раскрыта и Ольва чувствовала как горячие от прилившей крови губы отдают тепло слегка прохладному воздуху кабинета. От каждого удара к ее гениталиям приливала приятная волна наслаждения. Ей было нестерпимо больно и стыдно, что она стоит в раскоряку пред женщиной, для того чтобы ей, сидящей в кресле, было удобно хлестать ее по лицу. А она не просто терпеливо сносит эти удары, а еще и добросовестно старается при этом не шевелиться. Край коротенькая юбки, из подобной позы, был приподнят кверху и очевидно госпоже было хорошо видно ее пылающая промежность между раздвинутых ног. После того, как гувернантка выдержала пять подряд пощечин не шевелясь, госпожа остановилась.

- Вот уже хорошо. Лучше. - сама барыня тоже распалилась воспитывая прислугу. Она тяжело дышала, ее глаза, пробегая по фигуре Ольвы и задерживаясь у нее между ног, лукаво блестели. Сама Ольва робко посмотрела на госпожу. Та, сидя в кресле в шелковом халате, немного раздвинула ноги и в разрезе пол были видны волосы покрывающие промежность. - Ты посмотри какая ты шлюха. Ты же вся мокрая между ног. Сядь ниже. Еще ниже. Глаза в пол, вот так и должна стоять пред госпожой хорошая крепостная девушка.

- Я поняла госпожа.

- Чему вас только учили. А вас кажется высшее образование?

- Да госпожа. - едва проговорила Ольва густо покраснев.

- Высшее образование, а вся мокрая. Какая распущенность.

Наступила пуаза. Барыня развалившись в кресле продолжала рассматривать гувернантку. У Ольвы от напряжения в неудобной позе стали дрожать ноги. Они быстро устали находясь полусогнутыми и расставленными, да еще и туфли на высоком каблуке. Утомление быстро росло, Ольва пыталась унять дрожь, но ей это не удавалось. Ногти пальцев, в руках за спиной, впились в ладони, она из-за всех сил старалась остаться в указанной барыней позе. Госпожа, видя что Ольва устала стоять в столь неудобной позе, лишь улыбалась. Затем она протянув руку к промежности гувернантки нежно стала поглаживать ее орган. От этих движений ноги Ольвы заходили ходуном. Испытывая наслаждение ей хотелось их сжать, но она не смела. Ей было стыдно что ее тело так отзывчиво на ласку, но скрыть это она не могла. Госпожа продолжала забаву. Она чуть вставила палец Ольве в влагалище.

- Ниже, - Ольва села на подставленный палец. - Вверх. Ниже, встань. Сядь. Встань...

Ног Ольгв уже ни чувствовала. Но потоки наслаждения пронизывали ее тело. С каждым движением ее пронизывала волшебная нить сексуального удовольствия. Она облизывала губы и робко смотрела на барыню, унижение сливаясь с наслаждением привело к тому что она быстро кончила. В судорогах оргазма она едва устояла на ногах. А между тем барыня продолжила водить мокрой рукой по ее промежности как бы давая и ей послушать как у Ольвы там все хлюпает от переизбытка влаги. От каждого движения доведенные до высшей точки чувствительности гениталии словно немели.

- Ну пожалуйста, - жалобно прошептала Ольва. - Я больше не могу. Ну пожалуйста, госпожа.

Раздалась звонкая пощечина. Затем вторая. Взяв за подбородок барыня притянула голову Ольвы к себе, как бы желая посмотреть ей в глаза. Не выдержав гувернантка упала на колени.

- Сука. Да ты только посмотри. Ты же меня испачкала, - проговорила барыня демонстрируя блестящую, от выделений гениталий Ольвы, кисть руки, - Как ты посмела испачкать свою госпожу? Похотливая сучка. Учетку.

От этого слова у Ольвы все внутри похолодело и сжалось. Она жалобно глядя снизу вверх на госпожу старательно высунув язык стала лизать ее руку, как бы стараясь исправить свою оплошность. Барыня замолчала и надменно, не без удовольствия, наблюдала как гувернантка вылизывает ее кисть. Потом она положила руку на внутреннюю сторону бедра и затем медленно, наслаждаясь старательным движениями языка Ольвы, повела руку, словно указывая путь, к своим гениталиям. Они были возбуждены и раскрыты. На секунду Ольва остановилась, словно делая вдох перед прыжком в воду, а затем припала ртом к промежности госпожи. А та прижав голову гувернантки к своей промежности, задвигала бедрами водя ею по ее лицу. У Ольвы все перемешалось и ее слюна, и выделения барыни, и волосы, она пьянела от густого аромата промежности. Она едва успевала сделать вдох, в этом безумном ритме, который ей задавала барыня. Она растворилась в унижении и страсти. Как быстро она оказалась между ног у своей госпожи, вчерашняя царица выпускного бала. Мысль о том что она хорошо должна служить своим хозяевам, о том что она тщательно должна вылизывать промежность барыни, словно она не человек, а игрушка для удовлетворения похоти, что она послушная раба, отхожее господское место, эта мысль как натянутая струна звенела в ней. И этот звон наполнял ее душу и вымешал вчерашние мечты и помыслы.

После того как барыня несколько раз кончила она грубо оттолкнула лицо Ольвы от своего лобка и произнесла только одну фразу: "Пошла вон". Ольва покраснела от подобного обращения, сгорая от стыда и стараясь не смотреть на барыню она направилась к двери. Выйдя от госпожи Ольва едва успела привести себя в порядок перед тем как пойти для оценки ее поведения господином. О том что ее ожидало она боялась подумать. На пощаду она уже не рассчитывала.

Биша встретил ее сидя за рабочим столом.

- Учетку, - твердым голосом сказал он.