Инвалид. Часть1: Пробуждение

Я схватил её за талию и впился поцелуем в губы. Она с яростью пыталась вырваться, но, когда я пробрался ей под юбку и дотронулся пальцами до клитора, она затихла, обвила мою шею руками и вдруг зарыдала.
— Ма? Ты чего? — подползла Катя к матери и обвила её колени руками.
— Да ничего! Жили мы с тобой тихо и мирно. Не было у меня десять лет мужиков и всё было хорошо. И вдруг этот свалился на нашу голову. Ну всё сломал, как медведь в посудной лавке. Ладно я зрелая женщина через пять минут ноги раздвинула, так и дочка-малолетка туда же!
— Мам! Взрослая я уже! Думаешь мне ласки не хочется? И ещё. Ты помнишь, чтоб кто-нибудь смотрел на меня не как на ущербную? А он смотрит на меня как на человека. Ведь правда, Коля?
— Уже — Коля?
— Катёнок, я честно, даже не понял толком — что с тобой не так? Симпатичная девчонка в каталке. Каталка и каталка. Мало ли что?
— А со мной вот что! — Катя рывком задрала юбку, подогнутую под колени.
Нет! Это были не колени, а культи, аккуратные гладкие, но культи почти до середины бедра.
— О! Боже! — опустился я перед ней на колени и стал гладить то, что осталось от когда-то стройных ножек. — Как это случилось?
— Я училась во втором классе. Возвращалась с Новогоднего утренника, с большим подарком. Смотрю наш автобус идёт. Я бегом. Успела. Автобус подъезжает к остановке. Сами знаете, как у нас дороги чистят. На остановке гололёд. Поскользнулась я и прямо под колёса автобуса, а колёса к бордюру вплотную и ноги как ножницами сразу Хорошо там военврач оказался. Ремнями ноги перетянул, а то бы от потери крови до приезда скорой померла.
— Муж, как узнал, он старше меня был, сразу инфаркт получил и в больнице скончался. — продолжила не весёлое повествование Лена.
В порыве жалости сковавшей мне грудь я склонился к ногам девушки и стал целовать розовые шрамы. Она откинулась на матрас, и я начал покрывать поцелуями её сжатые бёдра от обрубков до паха. Ножки её раздвинулись, и я начал пощипывать губами и гладить руками её ляжки.
Теперь зарыдала Катя.
Ни слова не говоря, Лена начала раздевать дочь.
Я был в шоке, но прекрасно понимал, что так надо и стащил с себя, то единственное, что успел найти — трусы.
Пока Лена возилась с платьем дочери, я подцепил подол её платья и поцеловав женщину в губы, стащил с неё платье.
Катя пришла в себя, почти успокоилась и увидев, что мы уже голые начила помогать раздевать себя. Пока Лена возилась с лифчиком я стащил с девчонки трусики и с удовольствием стал рассматривать рыжеватый кустик, прикрывающий её лобок.
И вот молодое полное жизненных сил обнажённое тело девушки лежит перед нами. Мелкая дрожь вожделения сотрясает её тело. Грудь её вздымается двумя округлыми холмиками, даже большими чем у матери, и с такими же крупными сосками к которым я и припал губами.
Лена поняла, что всё моё внимание переключилось на дочь, опустилась к моим, уже набрякшим чреслам и начила играть с залупой.
Я был на седьмом небе. Я гладил и целовал нежнейшую молочно-белую кожу, к которой никогда не прикасались солнечные лучи. То сжимал упругие грудки, то скользил вдоль увлажнённой щели, то тискал её ягодицы.
Катя лежала с полузакрытыми глазами и бездумно водила руками касаясь ягодиц и моего плеча.
Дрожь девичьего тела передалась и мне. Мои губы соскользнули в аккуратный пупок и ниже в распадок между грубо раздвинутых ляжек к девственному бутону её вульвы.
Я алкал из этого сосуда сладострастия пока её грудной голос не выдал крик. Она кончила, кончила первый раз в жизни.
— Мама! Мамочка! Я сейчас умру от счастья! Боже! Как-хорошо-то!
Катя вырвалась из моих объятий легла рядом с Леной и отобрав у неё член сунула себе в рот, больно прижав шейку зубами.
— Катя, так мне больно! Запомни, что зубы и мужская плоть не совместимы. Только губы, язык, нёбо, щёки и горло. Поняла?
— Я нечаянно, от избытка чувств. Ты же меня покусывал там и мне было очень хорошо.
— Предлагаю сделать перерыв. — сказала Лена. — Пора пообедать, а то сил у нашего самца может и не хватить.
— Я «за», а то у меня с утра ничего во рту не было.
— Наглая ложь! — хитро посмотрела она дочь. — А наши киски?
— От духовной пищи сыт не будешь.
— Ладно пошли.
Быстро накинули они платья, а я шорты на голое тело. Я поднял Катю на руки, хотел по привычке подхватить её под коленки, но вовремя вспомнив, подхватил под ягодицы, мне и ей это понравилось. Она впервые поцеловала меня в губы.
По пути к выходу я наткнулся ногой на тяжёлую бутылку. Коньяк «Camus Napoleon». Эта бутылка давно валялась в углу, и я был на все сто был уверен, что она пуста, но, чтобы её выбросить, у меня как-то руки не доходили.
— Лена, подними-ка эту пузатую бутылку.
— Так она почти полная! — вскричала она, взглянув через неё на свет. — Живём!
— И кажется не плохо. — искренне обрадовался я выпивке.
Стол был давно накрыт, «макароны по-флотски» безнадёжно остыли и их пришлось ставить разогревать. Квашеная капуста с клюквой и солёные огурчики составили вполне совместимую с «Наполеоном» закуску. Мы выпили за знакомство, вспоминая несуразные его моменты, выпили за женщин, за меня. Чуть не спалили макароны и выпили под них.
— Я хочу выпить на брудершафт, чтобы иметь официальный статус любовницы. — сказала охмелевшая Катя.
— А я даже не подозревал, что брудершафт даёт такое право. — удивился я.
— Это я так решила. — подкатила ко мне Катя и перелезла мне на колени.
— Ладно давай выпьем и пойдём в кроватку, любовница ты моя.
— А я? Я тоже хочу быть официальной, а то затрахал до обморока и даже не поцеловал.
— Как тебе не стыдно! Это я тебя не целовал? А с чего всё началось?
— За враньё её надо наказать! — запрыгала Катя у меня на коленках голым задом.
— Сейчас выпьем и обязательно накажем. — пообещал я.
Сладкий поцелуй с Катей явно затянулся. Я уже влез ей между ног, щекотал клитор и провёл разведку упругости её девственной плевы. Оставленная без внимания Лена разделась сама и стянула с меня шорты.
— А я тогда буду целоваться с ним. Правда, мой хороший? — шепталась она с членом погружая себе в рот.
— Всё! Я больше не могу, у меня весь низ живота болит. Я хочу, чтобы ты сейчас же сделал меня женщиной!
— Что ж. Я готов. Твоя мама постаралась. — Погладил я Лену по голове, которая так и не оторвалась от своего занятия. — Леночка, давай порвём ей целку, а потом я займусь тобой. У тебя вазелин найдётся?