Богиня ночи

Марина вскружила бы голову любому мужчине из сотен, проходящих мимо. Собственно так и случилось со мной. Она отличалась незаурядностью. Около восемнадцати лет. Высокая, темноволосая, хорошо сложена. Длинные прямые черные волосы заплетены в крупную косу, которая раскачивалась при ходьбе. С такой же свободой покачивалась и полная грудь, едва скрываемая тонкой тканью блузки. Точеная тонкая талия внезапно переходила в роскошные бока, и Марине не требовалась мини-юбка, чтобы заверить вас в том, что бедра длинные и хорошо отлитые. Воображение легко могло бы нарисовать две соблазнительные ягодицы. Что касается щиколоток и пальцев ног, то они довольно выразительно торчали из незамысловатых сандалий и при взгляде на них каждый мужчина заторчит, и естественно, прореагирует та его часть, над которой иногда не властен рассудок.

В этот вечер так и случилось с несколькими прохожими. Один из них, несший на плече короткую лестницу, обернулся, чтобы получше рассмотреть девушку. Вместе с ним повернулась и лестница, со звоном ударившись о фонарный столб. Девушка оглянулась на звук и в это мгновение столкнулась с проходящим мимо священником, так как ни один священник никогда не уступит место проститутке. Здесь он был уверен, что уступят место ему — он тоже засмотрелся на человека с лестницей. Вот и случилось, что священник сбил с ног бедную Марину.

Если бы не этот священнослужитель, у нее бы оказалась дюжина услужливых рук, чтобы помочь встать на ноги. Пока остальные стояли в растерянности, я бросился к ней первым и затем пригласил к своему столику. Когда она села, я заметил, что колено девушки поцарапано до крови, и спросил, могу ли посмотреть ушиб.

С чрезвычайной щепетильностью, свойственной ее профессии, она дала согласие на обследование, подворачивая юбку вверх и плотно прижимая подол к бедру, чуть выше колена. Ссадина была небольшой, но снаружи выглядела пугающе.

И вот счастливый случай! Я возвращался из аптеки, где купил (хотите верьте, хотите нет) небольшую упаковку антисептической мази, марлю, бинт, пластыри различных размеров и форм. Марина, должно быть, восприняла меня как ангела-хранителя. В любом случае несколько минут спустя мы были в ее комнате, где я обмыл и перевязал ссадину со всей нежностью, на которую способен врач, представляющий, будто это не пустяковая ранка, а серьезная, угрожающая жизни травма. Мы говорили обо всем, кроме того самого.

Марина относилась ко мне как к доброму самаритянину, человеку не от мира сего. Пока она дружелюбно щебетала, я размышлял над тем, что для нее оставалось вроде бы неведомым. Поведи она бровью, сделай недвусмысленный жест, и мы бы с радостью воспользовались помпезной барочной кроватью, на которой сейчас восседала Марина, и отразились бы во всех развешанных зеркалах.

Девушка назвала свое имя, сказала что она студентка университета и летом, во время каникул, зарабатывает здесь. Конечно, она не призналась, каким бизнесом промышляла. Но некоторыми намеками дала понять, что это за работа. Рассказала, что здесь со вчерашнего дня, что не все ей нравится, девчонки завидуют ее красоте и мало верят в ее профессионализм.

— Но я оттрахала несметное число парнишек, — сообщила Марина. — Занимаюсь этим все время и лишь здесь убеждаю себя, что делаю это за деньги. Фу, как это противно! Ты мне нравишься.

— Я просто обалдел от тебя. Понимаешь? Я встал, чтобы доказать мое признание. Марина игриво хихикнула и протянула руку, чтобы дотронуться до вздыбленной ширинки, будто опасалась, что от растущего напряжения может произойти взрыв — она не так уж далека была от истины.

— Ха! — воскликнула она. — Смотри, что произошло, пока я размышляла, как буду трахать этого замечательного парня. Смотри!

Марина заголила передок, широко раздвинула бедра — там было мокро.

— Но, — продолжала она, одергивая юбку, — боюсь, ты слишком хорош для меня. Хочешь меня трахнуть? Почему до сих пор ничего не сказал? Ты живешь рядом с портом? Поможешь снять мне хорошую комнату? У меня есть приличные комнаты на... она назвала улицу, — но они говорят, что я не имею права там работать. Может быть, у тебя есть свой дом, где могла бы снять комнатку? После работы перепихивалась бы с тобой хоть каждый вечер. Без денег, конечно.

Вот как раз с этого момента я стал сомневаться во всем, что она мне наговорила. Возможно, из опытного знатока своего дела она только что превратилась в профи. Возможно, начала эти игры, еще будучи десятилетней нимфеткой? А может, сама не могла уже разбирать, где же правда? Да какое это имело значение? Она была аппетитно изысканна, вполне доступна, достаточно развязна, самую невероятную чушь могла выдать за неприкрытую правду. Здесь и кроется частичный талант уличных девок.

Я объяснил, где живу, и назвал свой отель. — Встретимся там, в час ночи, — твердо предложила Марина.

Я посмотрел на кровать, на зеркала, опять на нее.

— Почему не здесь и не сейчас? Она дотронулась пальцем до кончика моего носа.

— Шалун, потерпи. Потрахаемся всласть, обещаю. Но прежде мне нужно надеть новое платье и сходить на службу. Я уже опаздываю. — Сходить на службу? Мне показалось, что я ослышался. Это звучало слишком абсурдно.

— Конечно, именно туда и я собиралась, когда...

У меня отвалилась челюсть, глотательными движениями горла я попытался воспроизвести какие-то звуки, но кроме бульканья Марина ничего не услышала от меня. Она решительно встала и отрезала: — В час, в твоем отеле. А какой у меня был выбор? Я вернулся обратно в уличное кафе и выпил еще одну чашечку кофе, наблюдая за тем, как девушки с легкостью уводили мужчин в верхние апартаменты, поражаясь, какую силу имеет женское тело над нами, мужчинами.

Бьюсь об заклад, большинство мужчин предпочитают все же развратных маленьких вострушек, способных живо предстать в виде обнаженной, доступной девочки, зазывно виляющей передком, охотно раздвигающей бедра, трепетно берущих ручками мужские сокровища... и — вот вам пожалуйста — открывается доступ в бездонный древний кувшин для хранения меда.

Я собирался с силами, чтобы спросить себя, имею ли достаточно запала для долгожданного вечера, как увидел старого приятеля. Это был Родни.

— Присаживайся, — пригласил я, пододвигая ногой стул. — Что здесь ошиваешься? — спросил я, будто бы не догадывался.

— Точно так, старина, ошиваюсь, — и принялся рассказывать о каком-то происшествии на его корабле, где команда показала себя молодцами. — И в награду капитан разрешил привести на корабль девочку за его счет. Обычно, ты знаешь, лучше сдрочить, чем привести бабу на борт. — А сколько нужно девочек? По моей интонации можно было подумать, что я ими торгую. Приятель сразу же отреагировал:

— Верить ли мне ушам своим? Ты никак поставками занялся? Я устало ухмыльнулся. Он вздохнул: — Ты, наверное, не понял. Мне нужна всего одна. Он же такой скупердяй! Нам разрешено привести на борт лишь одну девочку.

— Вот бедная овечка! Сколько же офицеров воткнет в нее свои члены?