Грехопадение Мэй

- ...Три, два, один... Мотор!
Софиты ослепили глаза, и Мэй зажмурилась. Грянула бравая музычка – сразу отовсюду, будто из самого воздуха, - и отвязная, отпадная, сверкающая блесточной чешуей Ирфни Уарпо вышла на свет, пританцовывая на ходу:
- Привет! С вами Ирфни Уарпо и ее ток-шоу «Прикоснись К Звезде», лучшее на TV+! – орала она, растягивая концы фраз. – Сегодня у нас в гостях – наконец-то! ну неужели?.. сама не могу поверить! Редкий зверь, поймать которого не удавалось еще никому, - и только для нас... для вас, дорогие зрители, для нашего ток-шоу он сделал любезное исключение, – этот зверь, который ходит сам по себе... Загадочная, как сфинкс, прекрасная, как мечта, враг светских тусовок, темная лошадка, никогда не дающая интервью, американское чудо, бриллиант в бархате, - очаровательная, великолепная, несравненная Мэйдлин Гэйл, известная всем вам, как просто Мэй, Дитя Цветов!!! ВСТРЕЧАЕМ!!!..
Грянул шквал аплодисментов.
Мэй знала, что он подзвучен записью, пущенной сквозь четыре динамика, но знала и то, что будь она на настоящей сцене – шквал был бы таким же, и еще сильней.
- ...В самом ее имени - загадка: „may” - „могу”, - и мы знаем, что она Может!.. Но всего одна буква отделяет ее от „my” - „моя”... Она станет Моей, думают ее поклонники, и это вполне Может Быть... May be... Привет, Мэй!
- Привет, Ирфни!
- Как настроение?
- Отличное...
- Супер! Я до последнего не верила, что поймала тебя, и сейчас не верю. Но теперь-то уж я тебя не отпущу! Для начала расскажи нашим зрителям...
Они являли эффектный контраст друг другу: блестящая, змеистая Ирфни с прической за две тысячи - и ладная, простоволосая, большеглазая Мэй с гитарой, в длинном платье с аппликациями, с деревянными бусами и серьгами. Ирфни орала, размахивала руками и задавала Мэй тысячи вопросов, а Мэй улыбалась ей улыбкой, сводившей с ума миллионы - улыбкой застенчивой девушки с горного ранчо.
- ...Почему ты никогда не даешь интервью?
- Но сейчас же я даю?
- Эээ... Браво, Мэй! Никогда не говори „никогда”... Эта публичная жизнь достает до чертиков, честно говоря. Порой так хочется уединиться в горном бунгало и любоваться звездами... Но что же ты любишь, Мэй?
- Оу! Рассказывать все или по частям?
- Конечно же, все, Мэй! И по частям тоже. Начни с самой пикантной части.
- Хм, - Мэй рассмеялась, прикрыв лицо рукой. - Попробую. Я люблю...
Она рассказывала про прогулки босиком, которые любила с детства, - а из Ирфни, как из конвейера, сыпались новые вопросы:
- ...одеваешь..?
- ...ешь на завтрак..?
- ...животные..?
- ...фитнесс..?
И наконец:
- ...какой был самый невероятный случай в своей жизни?
- Самый невероятный?
Мэй вдруг задумалась.
Ирфни сверлила ее телевизионной улыбкой, но Мэй смотрела сквозь нее, будто та вдруг стала прозрачной.
Перед ее глазами встал ночной перекресток, дождь - и пляшущие огни в луже. Мэй видела их отчетливо, как если бы и сейчас стояла там...
***
Машина опаздывала, а дождь все усиливался, и как назло, не было козырька, чтобы спрятаться. „Где может застрять машина в третьем часу ночи?..”
Мэй начинала подмерзать. Сегодня, то есть вчера (уже, уже наступило завтра, напомнила себе она) - вчера Мэй в сотый раз прослушивала свою запись, и таки выискала помарку. Завтра - то есть сегодня, сегодня! - в 8.00 альбом отвезут в тираж. Надо перезаписать, иначе...
...Порыв ветра вздул лужу, раздробив в ней рыжие огоньки подъезжающих фар. Машина! Наконец-то... Моя или нет?
Остановилась. Открылась дверца. Мэй влезла внутрь, отряхнув зонтик, и они поехали.
За рулем сидел какой-то незнакомый парень. - Привет, - сказала ему Мэй.
- Привет-привет, лапуся.
„Лапуся так лапуся”, подумала Мэй. Парень включил магнитолу. „I am child of flowers...” - запел бархатный голос, знакомый до тошноты...
- Обязательно издеваться, да? - спросила Мэй.
- А ты что, не любишь Мэй? Бабская зависть, блин, - хохотнул парень.
„Хм”, подумала Мэй. - Не люблю, - сказала она. - Особенно сейчас.
- Ну, как знаешь, - парень выключил музыку. Остался только шорох машины, летящей по дождю. Стекла вымокли, и ни черта не было видно. Какое-то время Мэй вглядывалась в бесконечный коридор огней, мелькающих в лобовом стекле, потом сдалась и откинулась на заднем сиденье.
Они ехали, ехали и ехали... Пауза затянулась, и Мэй спросила:
- А куда мы едем? Что-то очень долго...
- А то ты не знаешь, куда, - хохотнул парень. - Сколько надо, столько и едем. Клиент с 537-й, Саут-Бэнк-Виллидж. Еще минут семь, как минимум.
„Какой клиент? Какой Саут-Бэнк?..” Студия была в пяти минутах от квартиры Мэй. 64-я, дом 21...
Вдруг все сложилось, как пазл. Мэй закричала:
- Эй! Останови! Стой! Слышишь? Эй!..
- Вот только не надо этого, лапуся, - парень сморщился, будто у него болели зубы. - Заказ есть заказ, и я привезу тебя клиенту, хоть ты мне минет тут делай. А кстати, я и не отказался бы...
- Да как ты не понимаешь, что...
Мэй вдруг умолкла.
Ее кольнул чертик, забытый со времен детства в Вайоминге: „а может быть..?” Мэй даже похолодела.