Тринадцатый этаж

«Помогала» хищно сжалась, затем решительно двинулась вдоль стены, отодвигая Мака с дороги.

— Отвали. Сказала — принесу, значит принесу. За вычетом своего, которое ты разлил. Через полчаса возле метро, там, где договорились. Я пошла. Отойди, придурок.

— Иди. — ответил Мак, отступая с дороги. — Давай.

— Иди. — заунывным эхом отозвался Паша с площадки нижнего этажа. — Приди в мои объятья. Таисья. Уж так истосковался я Что встречи не дождусь

«Помогала» остановилась, вздрогнула, как ударенная током. Затем развернулась, метнулась мимо Мака и побежала наверх по лестнице, шлепая кедами по ступенькам. Как белка по дереву взлетела по пролетам на два этажа вверх, хлопнула дверью тамбура, панически заколотила по кнопке лифта на площадке, затем опять хлопнула дверью и понеслась выше по этажам.

— Двенадцать этажей. — задумчиво сказал Паша. — Пешком. Я же говорил, что дело будет непростое. Тут потрудиться надо. Ну что, идем? Давно я спортом не занимался.

ДВЕНАДЦАТЫЙ ЭТАЖ.

Тайка дергала решетку, закрывавшую выход на технический этаж, набитый лифтовой машинерией и трубами, и ведущий дальше на крышу. Мак и Паша медленно поднялись, остановились, оценивая неудачную попытку бегства. Решетка была закрыта на висячий никелированный замок. На недоступном этаже что-то взвыло в лифтовой шахте, дернулось и закрутилось, поднимая лифт. Остановилось. Затем на площадку поднялся сосредоточенный Цаплий.

— Может, ты кричать хочешь, а? — серьезно спросил у Тайки Паша. — На помощь звать? А может, сразу в мусарню позвонишь?"Убивают–насилуют»? Телефон дать? Сколько там у тебя по суду нарисовано? Полтора года, да? Условно, да?

Тайка молчала, вяло цепляясь за решетку.

— Так что, давать телефон?

Тайка отпустила решетку, затем, внезапно решившись, отчаянно рванулась вниз, между Пашей и Маком. Паша без усилий поймал ее за красную рубашку, вернул на место. Поднял указательный палец левой руки, поднес к ее лицу.

— Смотри сюда, Тайка. Показываю один раз. А ты запомни на всю жизнь.

Тайка уставилась на палец, как завороженная.

Паша согнул палец в суставе, поводил им из стороны в сторону, сделал им «червячка». Тайка зачарованно водила глазами за пальцем. Затем Паша, неожиданно и быстро развернувшись корпусом, резко, как бьют на ринге, ударил девчонку в левую скулу, а затем, уже падающему телу, левой рукой добавил в челюсть под ухо снизу. Тайку с лязгом отнесло спиной на запертую решетку, а от второго удара она рикошетом от решетки легла поперек ступеней и покатилась кубарем вниз, к лифтовой площадке, где Цапа притормозил ее ногой.

— «Двоечка» — та–даммм! — пропел Паша. — Цапа, чо скажешь? Чисто было сделано? Зацени результат!

Цаплий присел на корточки возле тела. Приподнял голову за короткие крашеные волосы–перья, всмотрелся в лицо. Уронил голову назад, на забрызганный побелкой пол.

— Ебальник ей нахуй разбил. Четко, чо. С правой руки вообще отлично вышло.

Паша спустился, поставил подошву туфли на обтянутую вытертыми джинсами задницу лежащей девушки, покачал ее в разные стороны, как велосипедный насос.

— С лица воды не пить. Она мне всякая мила Алё, отдыхающие, подъем! Пляж закрывается. Давай-давай — пнул Тайку по ребрам, — рота, подъем.

Девчушка завозилась на полу, пытаясь опереться на руки и приподняться.

— Подними ее, Мак. Нет, не так, под мышки бери. Во, нормально. Руки подержи, чтобы не трепыхалась. Цапа, пасть ей растяни.

Мак обхватил девчонку немного выше талии, плотно прижимая ее руки к туловищу. Ощутил исходящий от нее запах дешевого мыла, медь крови, и еще, где-то далеко, тонкий-тонкий запах уксуса. То ли запах страха, то ли запах дешевого ацетилированного ширева, которым Тайка, судя по всему, заменяла героин. И еще стиральный порошок. Красная рубашка недавно была отстирана и выглажена.

Цапа уперся большим пальцем левой руки под основание носа девушки, в болевую точку под перегородкой между ноздрями, другой рукой ухватил за подбородок и потянул в разные стороны. Тайка сначала упорно сжимала зубы, затем боль в задираемом вверх и отрываемом носу стала нестерпимой, в глазах заблестели слезы, и девчонка раскрыла рот. Зубы у нее были мелкие и белые, и Мак подивился — везет же людям! Торчат на системе, а все зубы целы. Он механически потрогал языком раскрошившийся на днях зуб — второй от уха слева, верхний. «Спрыгивать пора» — в стотысячный раз подумал Мак: «Давно уже пора, пиздец на горизонте»

Паша достал из кармана бумажный пакетик, вытряхнул оттуда несколько красно-белых капсул, потрепал девчонку по щеке, и закинул капсулы в распяленный рот. Затем забросил туда же желтоватую таблетку обычного вида. Зажал ей нос.