— Но сокровища того стоят! — заметил Пьер. — Я сам когда-то видел сундук. Если найти такой, можно всю жизнь жить, как сыр в масле.
— Только какой прок от золота на этом острове? — вернул их на землю разумный довод Джузеппе. — У нас нет даже дырявого корыта! Остаток дней проведём здесь.
— Ну, нам с тобой, дружище, — хлопнул его по плечу Джим, — здесь самое место осесть, — хихикнул он. — Годы своё берут, пора остепениться... А это место вполне сгодиться для тихой гавани.
— Пожалуй, ты прав, — вздохнув, с улыбкой согласился Джузеппе.
Потом Дюваль с Пьером и Джимом пошли к берегу. Джузеппе остался сидеть за столом. Анна тихо подошла к нему.
— О, мадам, извините, я... — поспешно поднялся он.
— Сидите, прошу вас, — остановила она его и нерешительно спросила, смущаясь: — Простите моё любопытство... вы... правда священник?
— Гм, — он усмехнулся, — ну, если я до сих пор ношу это, — он указал на сутану, — и служу панихиды, то, наверное, я священник. Ах, мадам, — его глаза погрустнели, — жизнь — забавная штука...
— Отец, — Анна опустила глаза, — не могли бы вы крестить моего сына?
— Крестить? — во взгляде чёрных глаз Джузеппе появилось какое-то мягкое выражение. — Конечно, — его крупный рот растянулся в улыбке, однако Джузеппе сразу оговорился: — Если капитан согласен... то есть Стальной... Я хочу сказать, если согласен ваш муж, мадам.
— Я уверена, он не будет против, — улыбнулась Анна и дотронулась пальчиками до его рукава.
Однако её слова отразились сомнением на лице отца.
— Идёмте, я покажу вам его... Нашего Анри, — предложила Анна.
Когда Джузеппе увидел младенца, лежащего в колыбельке, играющего своими крошечными ножками, он опять улыбнулся и заметил:
— О, мой Бог! У него глаза капитана! Только от взора Сержа берёт оторопь, а в эти хочется смотреть, не отрываясь, как в ласковые волны.
Анна улыбнулась. «Знали бы вы, отец, — мысленно усмехнулась она, — что я, не отрываясь, смотрю в глаза вашего капитана... Одной мне известно, что это самый добрый и нежный взор на свете».
Джузеппе, смешно скорчив для младенца забавную мину, уверил её:
— Безусловно, дочь моя, его надо окрестить. Правда, я делал это лишь однажды... И это было очень давно... Но я с радостью сделаю это теперь.
Поздним вечером, когда Джузеппе и Пьер крепко спали позади хижины, Джим с Сержем сидели на берегу.
— Так ты говоришь, этот Хименес тебе не нравится? — раскуривая трубку, спросил старик.
— Да, и Анне тоже... Есть в нём нечто странное... Уверен он что-то скрывает...
— Ладно... — старик улыбнулся, — посмотрим, решим... Стемнело совсем, — заметил он, взглянув в чернильное небо. — Иди в хижину... Твоя принцесса заждалась уже...
— Джим! — Дюваль пихнул его в плечо, сверкнув глазами.
— Да я ничего, — засмеялся тот, — смотрит она на тебя с обожанием, триста акул мне в глотку! Иди, иди к ней! А я посижу... подумаю про твоего соседа...
И он выпустил из трубки колечко дыма.