Беглый папа присылал им деньги, но небольшие, и затем - все меньше, меньше... «Далматинцы» не осуждали его, понимая, что ему несладко; и по вечерам, прилепившись друг к другу, мечтали, как они вернут блудных родителей в дом.
Перед сном они отчаянно ныряли в секс, как в спасительный омут: «тух-тух» был для них наркотиком, хмелем и рулеткой в одном составе. Коля мучительно, садистски ласкал Риту. Они накупили эротических игрушек, и беременная Рита умирала от фаллоса в «вазочке», тонким усиком щекочущего ей нутро. Она боялась, что Любочке вредно, - но врач разубедил ее, и Рита, пунцовая после эротической исповеди, ткнулась в рубашку Коле и выпалила: «Все можно!..» Вопли замученной Риты проникали даже и к соседям, хитро поглядывающим на «далматинцев». Никогда еще Рита не испытывала таких безумных наслаждений, и никогда так не хотела их...
Было и другое утешение: беременность Рита переносилана удивление гладко и спокойно. Не было никаких эксцессов, кроме легкой тошноты, и Рита умудрилась даже ни разу не упасть в обморок. Казалось, что она собрала в пучок все свои ресурсы, не растрачивая их ни на что лишнее.
Любочка - названная так потому, что была плодом любовного порыва - родилась в конце августа. Она выскочила из мамы быстро и без осложнений, крепенькая, здоровенькая - и Рита говорила Коле, что вторые роды в сравнении с первыми были «почти понарошку».
Беременная Рита не брала никаких льгот - сдавала ЕГЭ наравне со всеми. Сдала неплохо: чуть выше среднего. А Коля сдал безобразно... Весь выпускной класс он подрабатывал «скорой компьютерной помощью», носил какие-то гроши домой, которые шли на питание, - и на школу не хватало времени.
Школа и так висела лишним грузом на совести: «далматизм» действовал на подростковые умы, как фетиш, и десятые-одинадцатые классы окунулись в отчаянный разврат. Было много секса, три или четыре беременности, - но ни одной семьи. Коля с Ритой давно решили, что они не виноваты - но на душе было неспокойно… Впечатлившись дуростью однокашников, беременная Рита готовилась в универ на детского психолога - и не поступила. Она была склонна обвинять себя, - но Коля был убежден, что «все сволочи».
Сам Коля никуда не готовился: после позорных ЕГЭ все мечты о политехе отпали. Сразу после школы он устроился на стройку... Денег прибавилось, - но Коля пропадал целыми днями, рисковал, приходил домой грязный, изможденный... и Рита потребовала, чтобы он бросил.
...Вот так и получилось, что с рождением дочки Рита стала «просто» мамой и домохозяйкой. Колин папа помогал ей колдовать над голосистой Любочкой, а Коля с мамой зарабатывали, как могли.
Но денег катастрофически не хватало. Семья была на грани нищеты, и Коля уже носил в ломбард фамильное золото.
И тогда...
***
В восемнадцать лет Рита была отчаянно хороша.
Сказать так - значит не сказать ничего: на нее оборачивались, ей не давали прохода, к ней приставали в транспорте, в очередях...
От ее присутствия дрожали и мужские, и женские сердца: из милого ребенка она превратилась в богиню, в «неизреченное чудо». Любовь, материнство, безудержные совокупления преобразили ее. Она выросла на шестнадцать сантиметров; роды не располнили ее, и талия оставалась гибкой, как в детстве, - но грудь вздыбилась, а бедра окрепли настолько, что Рита трижды выкидывала все свое белье.
Ее детское личико почти не изменилось, но удивительным образом сменило тон: ребячливость уступила место глубокому, нежному свету, - а в глазах, в налитых губках, в густых ресницах прятались древние чертенята.
Пряная, избыточная женственность рано разлилась по ее детскому телу, и оно налилось терпким соком, распиравшим Риту, как спелую хурму. Регулярные оргазмы, вымывавшие ее изнутри, откладывались в смугло-розовом бархате кожи, в тонком шелке волос, отросших ниже попы, в блеске глаз... Лицо ее не нуждалось в косметике: помада только глушила нежную пухлость губ, и Рита ограничивалась тушью и тенями вокруг глаз - не столько для красоты, сколько для удовольствия. Еще Коля любил рисовать ей на щеках, на плечах, на руках-ногах смешные фитюльки - бабочки, цветочки и радуги, подчеркивавшие дерзкое обаяние юной мамы...
Рита преобразилась и внутри: материнство, роль доброго ангела двух домов «повзрослели» ее. Она прежнему могла пищать от восторга, виснуть на шее, бегать, гавкать и кувыркаться, - но в ее повадке появилось спокойное достоинство. Она могла быть игруньей, хулиганкой, озорницей - и при этом она ЗНАЛА. Это ЗНАНИЕ, вошедшее в нее в муках ранних родов, светилось в ее лучистых глазах и укреплялось с каждым днем.
Коля видел, ощущал все это... Рита была той же - и совсем другой. Ее новая, терпкая красота сводила с ума, и Коля заново влюбился в свою жену. Он стал вести себя с ней, как влюбленный мальчишка: запинаться, краснеть, бравировать... Впрочем, вся неловкость испарялась в лучах ее глаз: Рита удивлялась, улыбалась, обнимала его - и Коля вновь становился собой.
Он таки прочел запретную книгу - и, потрясенный, заставил читать Риту... Целый месяц они бредили булгаковскими героями, а Рита стала называть Колю Мастером. И вновь и вновь Коля думал о своем глупом отце, который ничегошеньки не понял из великой книги... Думал - и благодарно сжимал своей Маргарите руки.
Она понимала его, понимала, в кого превратила ее природа и жизнь - и удивлялась этому. Она привыкла быть «очаровашкой», привыкла относиться к своей красоте спокойно - но сознавать себя живой богиней было странно. Это было приятно, с одной стороны, даже головокружительно - и Рите иногда снились эротические фантазии: как ее, обнаженную, венчают золотой короной и умоляют о милости - коснуться ее тела, а она гордо отказывает, сгорая от желания; с другой стороны, было страшновато. А главное - Рита не могла соотнести себя со своей внешностью. Ей казалось, что она - мама, жена, «добрый ангел» - должна быть другой: тихой и кроткой, как женские лики на иконах.
Но внешность подчиняла себе Риту помимо ее воли, и Рита одевалась все откровеннее. Давняя сексуальная привычка - не носить трусов, когда не холодно - постепенно выливалась в опасный эксгибиционизм: Рита умирала от смущения, открывая тугую грудь до самых сосков, но ничего не могла с собой поделать. Тем более, что это зверски возбуждало не только ее, но и Колю...
В семнадцать лет беременная Рита узнала от доктора, что она нимфоманка.
Она решилась тогда спросить, почему ей хочется секса ежедневно и ежечасно, - и доктор рассказал ей... Хорошо, что Коля готов был удовлетворять ее круглые сутки напролет.
***
Как-то раз к ней пристал некий тип, предложив Рите карьеру фотомодели. Рита отказалась, но тип был настойчив - и даже заставил ее записать номер телефона.
Видео
Рассказы